Напротив – искрятся,
их смех чуть-чуть пьяный,
слова
мягкой щёткой
щекоче-скоблят,
мне странно,
и вечер
улыбчиво-странный
и я не скрываю
прилипчивый взгляд.
Две пары – искрятся,
там карь, а там – серость,
быть белой вороной
мне что-то взбрело,
усы распушились,
где – зрелость, где – смелость,
чуть-чуть сединой
плесневеет крыло.
Не то, что знал место,
и не сексофобен,
быть пегой вороной
вообще-то легко;
ведь как задушевно:
«Вы – сучки, вы, обе».
И слышать вдогонку:
«С тобой, кобелёк».
Ревнитель нашёлся,
надулся бычиной,
по взгляду ударил –
шкодливой руке,
не знаю, что значит,
не знаю причины,
сложил чёрным крылья,
и пьяненько: «Хе!»
февраль-март 2005