Пить ветреный портвейн на выцветшей скамейке…
Евгений Коновалов
И воздастся мне февраль по вере
в белое, летящее в ладонь.
На скамейке сладко пьется вермут –
истина на донышке… на до
снегопада и на после, позже
всё теперь поделится – зима,
сквер, где запыхавшийся прохожий
шаг невольно медлит, из ума
выбросив бессчетные заботы,
ветер, прошептавший нараспев
нежно-неразборчивое что-то,
тусклое мерцание дерев,
тающих, как свечки, очертанья
каждого сугроба и куста.
Снег идет...
Исчерпанность и тайна –
два значенья белого листа,
два непостижимо зыбких смысла.
И сожмешь в ладони пустоту
влажную, почуяв, как повисла
жизнь меж этих смыслов поутру,
и пойдешь по белому по снегу,
недопив рубиновый обман,
с невесомой болью, с оберегом,
тем, что февралем по вере дан…