Помнишь, храм нашей веры горел?
На пылающем бронзой огне
Новый жрец молча жарил каштаны,
Ухмыляясь под бой барабанов.
Помнишь, ангелов сдали в наем?
И на площадь под хлипким дождем
Волокли их размокшие крылья,
Проклиная Господнее имя.
И крысиная стая-толпа
Городские открыла врата
Тем, кто кровью окрасил небо
Да заткнул дуракам глотки хлебом.
Дуракам корка застит глаза,
За пятак – с молотка небеса.
Как когда-то на шатком столе,
Дура спляшет им на алтаре.
Мы молили: «Asile! Asile!»* -
Бог не слышал, зови-не зови.
Слив в одно благовест и проклятье,
Жизнь металась в разодранном платье.
Мы глотали дым новых разрух
Под молитвы инфарктных старух.
Вышивая свечой поминальной,
Наступала эпоха прощанья.
* - убежище (фр.)