«А был ли мальчик? Боже, это - я?
«Какой кошмар!», - он на себя глядел,
Не узнавая глаз под черным пеплом
Затерянных в буграх надбровных дуг.
«Кто водку выдумал?
Греховность кто зачал?
Кто вакханалью произвел на свет?», -
Он бормотал, расчесывая щеку,
Зудевшую от печени трески…
…Кривился рот от запаха утробы,
В нее «горючее» залил
Тот, кто не пил по праздникам и будням,
Тот, кто рожден был трезвым, но не смог
Противится закону отвержения…
Был душка он, веселый друг зверей,
Всех женщин тихий утешитель,
«Свой парень» среди тех и средь других,
И трудоголик коих свет не видел…
Но в ночь на Рождество ОНА ушла
И даже не оставила записку:
«Я вышла погулять. Вернусь. Ты жди…»
Что оставалось бедному герою?
Напиться, учинить скандал,
Разбить витрину в магазине,
Прогнать бомжей, собаку пнуть,
Чтоб не скулила, сука!
А напоследок с Любкой поиграть
В наездника и лошадь… до упада…
О, он несчастный! Горе и печаль!
ОНА отвергла, грубо, бессловесно
Того, кто к НЕЙ прирос костями прочно,
Того, на чьем лице
вальсировала нежно…
И что сейчас? -
Печать постылого похмелья
Мотивчик «…джага-джага»,
До одури оскомину набивший,
Запоцелуеная рюмка в три вершка,
Небритое чудовище из Зазеркалья…
А ведь совсем недавно был другим…
Вот горемыка! Так не повезло -
Благая ИПОСТАСЬ ушла к другому…