Перечёркнуто небо антеннами и проводами.
Город много недель уже в трауре чёрных зонтов.
Мне любой переулочек дорог твоими следами.
Но по ходу движенья - вороньи скопления вдов.
Обещаю тебе, твой покой никогда не нарушу
Ни письмом-телеграммою, ни телефонным звонком.
Как бы сердце не плакало, не вырывалось наружу,
Встретив, сделаю вид, что с тобою и не был знаком.
С карты жизни сотру те места, ориентиры, маршруты.
Ты просила об этом, а мне твоя просьба – закон.
Голубые моря с опалённой пустынею спутал.
А, не будучи богом, нельзя по воде босиком.
Сколько помню себя, всё, что хочется – хочется слишком.
Слишком острая нежность и рядом - наперстница-боль.
Отключиться бы напрочь, не думать, не видеть, не слышать.
Разучиться дышать – каждый вздох окольцован тобой.
Тёмно-серой гуашью последний квадрат перекрашен.
Я теперь неизменно хожу в тёмно-сером плаще.
И смотрящие сверху из неоготических башен
Не увидят меня, словно я не родился вообще.
Умертвите меня, изнасилуйте скальпелем душу.
Мой бессмысленный голос нещадно корёжит уста.
Твой счастливый покой никогда-никогда не нарушу.
Не о многом прошу.
Дайте силы – дойти до моста.