Улиц густая влажность
слоем покрыла щеки.
Совесть (ее изгаженность)
снова травит упреки.
Я же пропахла городом,
не расцвела одуванчиком.
Жарким ведома голодом,
я говорю: заманчиво.
Плечи с десятком родинок.
Впиться б зубами в левое,
вызнать, на что он годен. Как
сильно ударит первое
«выключи свет». И вольничать,
пальчики зацеловывать,
в перерывах ногой качать,
губы перетасовывать,
жаться к стене неискренне,
шепотом выжечь легкие.
Можешь ударить с искрами,
как это любят многие.
Нет, не залечивай полосы,
пусть будут следом одури.
Тусклым, незвонким голосом
выброшусь – в небо ли, в воду ли…