Тихонько взбираюсь по сбитым ступеням.
Струится крылатый, чуть брошенный смех.
Напрасно ты здесь преклоняешь колени.
Минуй это место, иди, человек.
Здесь шелест обугленных мыслей моих.
Здесь скрежет стыдливых, сплетенных цепей.
Здесь грохот подъездов и улиц кривых.
И с каждой секундой ты будешь мертвей.
Тебе не понять эту прелесть потери.
Когда умирает сей город меня,
Я снова взвиваюсь испуганным зверем,
Сметая с пути царя- чужака.
Мне пышные лавры сдвигают на плечи
Безрадостной, милой, немой красоты.
Я взмахом руки вечерние свечи
Вонзаю во тьму Москвы- сироты.
Затмил, не сберег необузданный ветер
Чарующих звуков усталых дорог.
Встревожен и чуток, блуждающе- светел,
Туман боязлив, он растаять не смог.
Не смог тротуары избавить от стука.
Не смог увеличить сна летнего век.
Тебе ни к чему эта желтая скука.
Иди, куда шел, ты слепой, человек…