Потушен лес в осенней флегме,
Обугленная тень стволов
Чернеет строчками на снеге
Заброшенных черновиков,
Где оголенный мозг на древе,
Окрепший мыслью, затая,
Давно хранит поверья древних
В своих изорванных краях.
Нестройный ритм, небрежный почерк
И только глубина небес
Объединяет каждой ночью
Деревья в бесконечный лес,
А утром снова одиноко
Чернеют строчки на белье
И режут голубое око
Небес до боли на земле,
Протяжно стонут, изгибаясь
По воле будничных стихий,
И застывают, преломляя
Корону солнца на стихи,
Наброшенное паутиной
Любви пролитое вино
Воздушнее душевных линий,
Изломанных давным давно.
Сочувствуют любому гостю
В словах, застывших на губах,
Кружащих в перьях птичьей костью
У крон, разорванных на швах,
Повисших на верхушках счастья
Для неудачников без сил
Добра набраться из остатков
Моих вины, тоски и жил.