Рахманинов не нов, но, Боже правый,
откуда эти слёзы вновь и вновь?
Горчащий дым Отечества – отрава
пшеничных снов.
Рахманинов, ты был из первых – первым,
доверившимся нервам партитур,
черпая в знаках знаменных распевов
знаменья бурь.
Ты вслушивался в Русь, упрям и кроток,
в молчание полей и полных лун,
рождая блеск и нежность, гром и рокот
рояльных струн.
По клавишам гадал, что станет с нами,
насмешливо-угрюмый имярек,
ты знал, что ткёт уже кроваво знамя
двадцатый век,
и загодя прощался. В этой боли
любви поболе, нежели в любви
к оставленным местам, и горечь соли
твоей земли.
...В Лос-Анджелесе март. Старик сутулый
уже не покидает свой альков.
Он слышит: канонада вторит гулу
Колоколов.
Май, декабрь 2004