Еще раз о критике
Давным-давно руководитель литературного объединения в г. Сергиев Посад А.С. Горловский сказал мне очень обидную по моему тогдашнему разумению вещь: «Надя, Вам надо быть литературным критиком. Для поэта Вы слишком умны».
А вот теперь я думаю, что он был прав. Нет в моей поэзии великолепной спонтанности, гениально выявляющей суть вещей. Но чутье на хорошие стихи есть. Причем не только какое-то определенное направление. Мне равно нравятся стихи классического стиля, верлибры, напряженная исповедь современного поэта и глубокие философские откровения. И не только чутье. Есть еще лево-полушарная способность к анализу самых трудных в понимании и интерпретации текстов.
А еще я крепко-накрепко запомнила высказывание, увы, не помню автора: «Если Вам хочется похвалить Вийона, хвалите на здоровье, греха от этого не будет. Но если Вам захочется его обругать, то сначала выучите старо-французский, прочитайте Вийона в подлиннике, сравните с другими авторами того же времени и более поздних соответствующих направлений и стилей, а тогда уже ругайте».
Ведь что такое «литературная критика»? Это - оценка и истолкование художественного произведения, выявление и утверждение творческих принципов того или иного литературного направления, один из видов литературного творчества. Литературная критика исходит из общей методологии науки о литературе и опирается на историю литературы. Она освещает процессы, происходящие прежде всего в литературе современности или интерпретирует классическое наследие с точки зрения общественных и художественных задач. Литературная критика тесно связана как с жизнью, общественной борьбой, так и с философскими и эстетическими идеями эпохи. (БСЭ ст. Литературная критика) .
Значит, на что-то опирается, а не только на собственное мнение!
Теперь давайте рассмотрим методологию литературной критики, ведь если что-то взялись делать, то и правила надо знать.
Итак, для того, чтобы понять и оценить выбранное стихотворение, нужно рассмотреть уйму вещей, связанных со стилистикой, поэтикой, структурой художественного произведения.
В стилистике художественной литературы важнейшим предметом исследования является язык писателя и отдельного художественного произведения, т. е на первый план выдвигается проблема индивидуального стиля. Границы лингво-стилистического анализа обусловлены тем, что в понятие художественного стиля произведения входят не только языковые средства, но также темы, образы, композиция произведения, его художественное содержание, воплощенное словесными средствами, но не исчерпывающееся словами. (БСЭ ст. Стилистика).
Обратите внимание: НЕ ТОЛЬКО ТЕКСТ! А ЕЩЕ И ХУДОЖЕСТВЕННОЕ СОДЕРЖАНИЕ, НЕ ИСЧЕРПЫВАЮЩЕЕСЯ СЛОВАМИ!
И еще одно важное замечание – индивидуальный стиль писателя или поэта. А одним стихотворением он не исчерпывается. Добросовестный критик должен прочитать, как минимум несколько стихотворений данного автора, чтобы определить для себя этот стиль, выяснить для себя его ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ, отличие художественной манеры автора от тьмы подобных, и характерные особенности стиля автора увидеть в разбираемом произведении.
(Из вчерашней хроники: Заметки на полях. Критик Правда Горькая прочитала другие стихи Натальи Малининой, положительно о них отозвалась, не отказывая автору в таланте, но в рецензии на стихотворение ПЕРВОСНЕГ ничего из этой информации не отразилось).
А как увидеть то, что не исчерпывается словами, то о чем говорила в своей статье Даира Фомина, то, что оспаривает в своей рецензии очень хороший критик Евгений Коновалов. На это существует СТРУКТУРНЫЙ АНАЛИЗ.
Структурную модель литературного произведения можно представить себе в виде ядра, окруженного несколькими оболочками.
Первая оболочка почти материальна – это слова, из которых складывается произведение, ТЕКСТ, о котором спорят долго и яростно.
Художественно-значимой структурная оболочка произведения становится лишь постольку, поскольку она выражает заключенную в ней ДУХОВНУЮ ИНФОРМАЦИЮ, излучает ту специфическую ПОЭТИЧЕСКУЮ ЭНЕРГИЮ, которая происходит из содержательного ЯДРА произведения. Само ядро, включающее тему и идею произведения, имеет в отличие от бытовых, деловых, научных и др. текстов двустороннее, двухэлементное (интеллектуально-эмоциональное) собственное строение, так как искусство познает жизнь и одновременно оценивает ее.
Необходимость органически соединить словесную оболочку с духовным ядром, сделав ее предельно прозрачной для него, выразительной, поэтически осмысленной, приводит к появлению в структуре двух промежуточных оболочек, обычно именуемых внутренней и внешней формой. Внутренняя форма – система образов, которые имеют еще, как и само содержание, чисто идеальный характер, но уже обладают чувственной конкретностью и уже обращены к воображению воспринимающего (т. е образов-персонажей с их характерами и их взаимодействие – сюжет. Внешняя форма - ступень дальнейшей чувственной конкретизации, содержания, на которой оно уже предстает непосредственно созерцанию, а не воображению (в стихе это – рифмы, ассонансы, аллитерации, которые осуществляют его метрико-ритмическую стилистическую и композиционную упорядоченность (архитектоника произведения, последовательно или инверсионное развитие действия, принципы сопряжения описаний, диалога персонажей, прямой авторской речи и.т.д), что и делает текст носителем новой сверхсемантической, художественной информации, находящейся в подтексте стихотворения. Структура имеет иерархический характер, ядро играет роль управляющей подсистемы, передающей свою информацию с уровня на уровень, пока не разольется по всему словесному субстрату произведения. Существует, однако, и обратная связь, когда упорядочение словесного материала может серьезно корректировать ядро. (БСЭ ст. Структура литературного произведения).
Да простит меня сайт за столь длинные цитаты, но они просто необходимы для дальнейших примеров.
Итак ядро управляет всем произведением, следовательно, критический анализ следует начинать с него, то есть сначала попытаться пересказать, интерпретировать то, что автор заложил в основу. А поскольку ничего, кроме текста (или текстов) под рукой нет, то здесь начинается та работа мысли, из-за которой критику считают не только наукой, но и литературным ТВОРЧЕСТВОМ.
Не всегда промежуточные оболочки делают смысл прозрачным, но в нашем случае это не так.
О чем стихотворение ПЕРВОСНЕГ, хотя бы приблизительно?
И падал снег под новый век.
Он не был цвета непогоды -
Белее белого был снег
Зимы двухтысячного года.
Тот снег - был князь.
Как он влетал!
Мы - были крепостные птицы.
Он дань любовную взимал
Ладонью в белой рукавице.
И мы летели вместе с ним
В белее белого постели.
Но уберечь для новых зим
тот первоснег - мы не сумели.
… Он всё же пал.
Весь белый - в грязь.
Так обновляется природа.
Сегодня снег. Но умер князь.
И нам не по плечу свобода
Зацепимся за дату, не зря она здесь приведена: зима двухтысячного года – первый снег перед следующим тысячелетием. Дата сакральная, связанная со многими надеждами и страхами – и конца света, и начала другой жизни. И эти ожидания воплощаются для влюбленных в первом, - белее белого – снеге. Что такое этот снег? Это и «tabula rasa» - чистая доска, на которой можно заново переписать свою жизнь, это и непередаваемое словами ощущение девственности, чистоты, свежести, для меня всегда связанные с первыми намеками, касаниями, волнением любви – еще ничего нет между двумя людьми, но горло стеснено, и радость беспричинна…
Но для Натальи Малининой он – неожиданно – князь! Князь – в этом слове можно прочитать и аристократизм белизны, и древнерусскую романтику князя-защитника, князя, оберегающего грады и веси. Власть и Noblesse oblige. Вобрать в себя высокую ноту этого аристократизма белого снега, отдать себя этой власти… А дань – только любовь, то чувство, которое должно сохраниться в его первозданной белизне. И сохраняя эту власть в себе, влюбленные покоряются ей – о эта сладкая покорность! – закрепостить себя, отдать свою свободу чему-то высокому, чистейшему – пусть ведет… Крепостные птицы – добровольно сложившие крылья – отдавшие их – снегу, князю, владыке их судеб. И постели поэтому – белее белого – в противовес плотскому, «постельному» … - оттого что владыка не позволит упасть, испачкаться, удержит на высоте первой музыки любви…
Но – не получилось. Как не получается всегда. Снег падает в грязь, природа возобновляет свой круговорот, и умер сияющий белый свет надежды. А свобода от этого света так горька…
Вот приблизительно понятое и приблизительно высказанное ядро стихотворения.
Проанализируем внутреннюю промежуточную оболочку стихотворения: образы и их взаимодействие:
Первый снег
Снег – князь
Влюбленные
Влюбленные – крепостные птицы.
Взаимодействие образов: от просто первого снега – к снегу необыкновенной белизны – от сияющей белизны – к княжескому аристократизму – от аристократизма – к власти и защите…
Влюбленные – крепостные птицы, образ не сразу воспринимается, но с введением дани становится ясным и глубоким – снова к снегу-владыке – не остановимый полет массы снежинок с неба – и так же мягко и не остановимо - в постели – символ снежной пороши и слияния влюбленных.
Дальнейшее движение образов: снег пал – закончился снегопад и – параллельно – закончилось волшебное действо – снег стал обычным снегом, пал с высоты представления о нем… - в грязь. В черную распутицу троп и в обыденность отношений. Потому-то умер князь. Потому-то не по плечу свобода.
Вторая промежуточная оболочка стиха – КАК это сделано.
Первая строчка с внутренней рифмой, усиливающей утверждение, точку, ступень в жизни.
Вторая , третья и четвертые строки – намеренно повествовательные, почти былинные – и оборот «белее белого» (ср. темным-темно, заря-зоренька) – в этом былинном стиле: о зиме двухтысячного года.
Вторая строфа – от былинности к взволнованному монологу с перебивкой-переводом взгляда – вот он, вот мы… Нарочито простые рифмы, нарочито простые слова, стук сердец и обрушивание белой снежной лавины…
Третья строфа:
И мы лЕтЕли вмЕстЕ с ним
В бЕлЕЕ бЕлого постЕли
Белизна и лететь…
А дальше опять сдержанная повествовательная интонация. Ничего лишнего. Ни слез, ни заламывания рук. Ведь трагедия, рассказанная просто, действует гораздо сильнее, чем когда рвут страсти в клочья.
А теперь сравните этот анализ с тем, какой сделан просто по тексту, без малейшей попытки заглянуть в ядро стихотворения, без малейшего движения к его ПОЭТИЧЕСКОЙ ЭНЕРГИИ.
Неудивительно, что Наталья Малинина была потрясена и обижена. А Вы бы не обиделись, читатель?
Кстати, о моей статье «Бездари обидчивы», удаленной, кстати, с моей страницы. Еще раз приведу отрывок, который сейчас мне предъявляют, как доказательство непоследовательности и необъективности:
Бездари обидчивы - Надежда Коган
»Обидчив, значит, бездарен… Вернее, не так. Можно обидеться, можно свою обиду пережить, можно ее в своем же стихе поместить на страницу. Но собирать крестовый поход против талантливого поэта, за то, что он называет пошлость пошлостью, а бездарные стихи бездарными стихами, это уж слишком!
Снабжать каждую рецензию длинным хвостом из трудолюбиво вырезанных чужих высказываний - Боже, на что люди время тратят! Лучше бы хорошую книгу почитали, в лес выбрались. Там-то сейчас столько красоты для вдохновения…
Нет, ребята, от века были бездари упорны и трудолюбивы. Трудолюбием и брали, как граф Хвостов. Или подлостью и коварством, как барон Геккерен.
Я многим обязана сайту – общением, вдохновением, знакомством с замечательными людьми и талантливыми поэтами, но:
ЕСЛИ ПО ВАШЕЙ КЛЯУЗЕ ВЫГОНЯТ ИМАНУИЛА, Я ТОЖЕ УЙДУ»
Для людей, не заставших эту бурю, поясняю, что написана статья, когда Имануила Глейзера собирались выгнать с сайта по жалобе обиженных поэтов. Статью я убрала со своей страницы после того, как она утратила свою актуальность. Но кто-нибудь призывает выгнать критика Правду Горькую? Кто-нибудь ей угрожающие письма пишет – мол мы тебя выживем из США (или России или Австралии) как писали Имануилу? Я всего навсего спародировала рецензию и выявила ее психологический подтекст. И сказала - не обижайтесь, ребята, это не критика.
Кстати, человек ведь может изменять свое отношение к тем или иным ситуациям, если поглубже в них вникнет? Вот и я сейчас думаю, что настоящие поэты имеют право обижаться, когда их вот так пытаются растоптать – не просто рявкнуть, как мой дорогой задиристый Имыч – мол, не поэзия!!! – а уничтожить планомерно и псевдонаучно…
А я не обидчива, потому что – не поэт.