Приструнить свои струны печальные,
чтоб по струнке меж вздохом и выдохом
доползло чьё-то счастье случайное
до восторга, до кайфа, до выданья!
Разделить свою душу на полочки:
пусть в укромности теплится, прячется
обнажённая нежность от сволочи,
и отчаянье в списках не значится.
Натянуться струною нейлоновой
между вечным и прошлым – эй, пращуры!
И расплавленным словом, как оловом,
заполнять пустоту настоящего.
Говорить – говорить, договаривать,
донести осознанье истошное
сквозь московское горькое марево -
и желать, и дарить невозможное.