Не верь себе, когда подумаешь, что «поздно», «всё прошло».
Твоя постель хранит и запах, и тепло моих волос.
Ты можешь мебель передвинуть, переставить всё вокруг.
Но все предметы будут помнить очертанья моих рук.
В любом костре, в тираде искр, в движенье призрачных теней
Тебе покажется, что я сижу чуть сбоку, чуть левей;
Тебе почудится, что я спешу ступеньками наверх,
Когда ты выйдешь покурить на лестницу в слепой подъезд.
Ты будешь даже и в толпе искать мой плащь, искать мой зонт,
Мчась на машине по проспектам и идя пешком под дождь.
Ты будешь нежен с той, что вновь тебя разбудет по утру,
Всем телом снова вспоминая очертанья моих рук.
Ты просто ждёшь, хотя века – меж наших встреч, меж редких слов;
Костры, в которых я жила, давно подернулись золой;
И отстучали те дожди, в которых ты меня искал.
Ты просто ждёшь, всей кожей чувствуя, что миг тот не настал.
А может – я,
Я жду тот час. А ты не ждешь.
Всё может быть.
Но так, как мы, на этом свете не позволено любить,
Так не позволено желать и биться в клетке, и молчать.
Скорей – сойти с ума, прислушиваясь, как часы стучат.
О, боль моя, я не смогу и мига без тебя дышать.
Как ни крути, но этой истиной наполнен каждый шаг.
И, чтоб ни виделось всем тем, кто не умеет рассмотреть,
Мы оба дышим, и меж нами то, чему не умереть.
Я чувствую тебя в душе, и ты со мной, сейчас и здесь.
А где я, с кем ты – это пыль, и это можно не учесть.
Мы набрались терпенья впрок. Идут часы, идут года.
И в каждом «нет» твоём я слышу неизменно «да», «да», «да».
2001