Пешком от Боровицкой в поисках Кропоткинской, в ночь, в зиму, в метель. Снежинки падают за шиворот и изнеможённо тают. Каждая желает хотя бы на капельку, но оказаться дальше другой. Небо переворачивается пуховым полотнищем и стелется под босыми ногами. Страстно хлещет по обветренному лицу и в награду оседает волшебной фатой.
Писать письма. Нежные и радостные. На цветной туалетной бумаге или двухслойных салфетках, на белых бумажных носовых платках.
***
У входа в собор Святого Андрея толпятся прихожане. Стеблов спешит в театр и оказывается около. Внутри горят свечи, окна, двери, сцена. Стеблов аплодирует сквозь слёзы, но никто не расходится. Никто не слышит его оглушительных аплодисментов. Месса проходит в тишине и лишь обугленный занавес падает в подвал под всеобщее продолжительное ликование.
Оставить бутафора на всю ночь во дворе лепить снежную бабу, а монтировщиков в переулке ледяную крепость. На утро откапать трупу и сыграть с актерами в снежки. Остальных разогнать по домам.
***
Отводит взгляд в сторону. Перебирает пальцами в такт призрачно звучащей мелодии. Зевает. На стенах играют незримые тени и свеча испуганно гаснет, дрожа перед скорым наступлением темноты. Удивлённо вопрошает: что дальше?
Из пустяшного сложить сложное, настоящее. Словно бы это обычный детский конструктор, где всё бесконечно легко и просто. Собрать воедино. Без усилий, без нажима, не сопротивляясь.