Ты гнала меня с порога
под распаренное небо,
как собаку, что убого,
ластится за корку хлеба.
Ты гнала меня с порога
в грома летние раскаты,
чтоб последняя тревога
пеплом стала до заката.
От жары изнемогая,
исходя солёным потом,
не сказать, что умирая,
но изрядно был измотан.
Брёл по улицам безлюдным,
разговаривал с листвою,
что от зноя пожелтела,
как лицо моё худое.
Брёл бы долго и не скрою,
что едва держали б ноги,
да холодный дождь с грозою
Взял прохладою дороги!