Бытовые кривые сливаются в сложные кривости,
И с нехваткой прямых, направляющих истину в брешь,
Даже долгая жизнь не ведет к торжеству справедливости,
А подобно короткой в винительный тянет падеж.
Впрочем что справедливость? Признание киноактрисами,
Или вечная слава чужим неудачам впопад.
Жил на свете хирург. Оперировал. Морфий прописывал.
По дороге домой иногда заходил в Ленинград.
Жил на свете хирург. Как положено строго по графику,
Не придумывал од, не стремился к газетной возне.
Занимался наукой, учил и заведовал кафедрой,
Каждый день уставал до отеков и боли в спине.
Занимался наукой. Придумал грудную артерию
Подвести к коронарной чтоб сердцу вернуть кровоток.
Мысль довольно простая, но авторитеты в америке,
Только лет через двадцать осмелились взять ее в толк.
И тогда написали статьи, провели конференции,
Отточили подход и по миру размножили шов.
Он бы тоже сказал, но не принято интеллигенцией,
Постарел там где жил, поболел там где жил и ушел.
Вроде помнят его, но когда вспоминают не кашляют,
И больницу назвать или в бронзе отлить не с руки –
Не хватило заслуг: не летал, не сидел, не Калашников,
Ведь не море же крови, а так, ручейки… ручейки….
По которым к сердцам без заумного бреда и мистики
Чтоб еще полюбить, поработать, попеть, поплясать,
Не считая заслуг, доставляются скромные истины
Непрерывным потоком во всех часовых поясах.
“Ну и чему нас сегодня будут учить русские?” Ехидная улыбка (значит все нормально), глаз, правда от сердца не отрывает - узнал, падла, по акценту. Старый хрен, хирург - круглая рожа, очечки, длинные волосы собранные резинкой, под колпаком не видно. Валяет Ваньку под простачка, а сам мастер своего дела, знаток литературы, рок музыки и любитель всего живого. Ох гулял дед в шестидесятые, да не догулял, а разве можно догулять-то?
- А русские вас уже научили вот этой процедуре” – серьезно ответил я.
- Это что, шунтированию сердечных артерий? – ехидная улыбка становится надменной - уж больно американская это операция.
- Ну по крайней мере вот этой ее части - парировал я и, пальцем указав на свежевыполенный анастомоз, по слогам произнес: “Василий Иванович Колесов”
- А ведь ты прав, сказал старый хрен и заткнулся.
Василий Иванович Колесов (1904-1992). Специалистам всего мира его имя хорошо известно. Этот человек надолго опередил свое время впервые в мире выполнив анастомоз между левой внутренней грудной артерией и одной из конечных ветвей левой коронарной артерии в 1964 году. Причем без искусственного кровообращения, так, как это часто делают сейчас, в 21 веке. В статье Mehta и Khan “Десять великих открытий кардиологии 20го века” для Колесова нашлось место (Tex Heart Inst J. 2002;29(3):164-71). Но вот при жизни, награды обошли его стороной. Ни денег, как Дебейки, ни особого расположения Джины Лолобриджиды и Софи Лорен, как Барнарду ему не досталось. Да и после смерти, памятника ему не поставили, операцию его именем не назвали. Впрочем, кратко упомянули в центральной прессе, когда Ельцину потребовалась операция на сердце. Видимо природная скромность не покидает Василия Ивановича и на том свете.