Чего б нам такое, хлопцы, запеть,
чтоб бога и душу и маму задеть,
и чтоб про мелькнувшую жизни грозу,
и чтобы скупую мужскую слезу,
обильно пустив и крепясь для порядку,
могли б мы сурово размазать украдкой.
Неважно, что было,- иль было, иль нет,
что сбылось, что сплыло в дорожный кювет…
Ведь не было нас, когда пули свистели
в ту темную ночь, и не мы насиделись
у тесной печурки, где бился огонь,
и в нежном задоре не нам одинокая пела гармонь,
чтоб вышли мы в море уже, наконец,
а не горланили вдрызг вразнобой,
не мы там сморкались в платок голубой,
что падал печально с опущенных плеч,
мелькнув за кормою,
той ранней порою
не нам обещала Катюша сберечь
чего-то такое,
и сердцу ещё не хотелось покоя,
и билось оно ещё без перебоев,
хоть пить мы могли, как заправские гои
Тогда ещё принцами и наследниками,
ломились в троллейбусы, и не в последние,
и не случайно сидим мы печальные,
не у костра – у телевизора,
мужья - изначально безукоризненные...
Неважно, что было, неважно, что будет,
неважно, что многого больше не будет,
а важно:
что дождик стучится в окошко,
скребутся на сердце противные кошки,
обрыдло им ночью слышать кручинный,
хрип петушиный
и храп беспричинный, стыдливый мужчинный,
скребутся на сердце глупые кошки,
рвутся наружу, на волю, гулять,
им, блудным, так надо
по крышам Гренады, под вой серенады,
плакать, стонать - в паре с гитарою
сказочки старые -
про лунные ночи,
про черные очи,
про шаль,
дивный стан,
и как нежная длань
отворяет
потихо-о-оньку
калитку…
Ну конечно, и прочее,
что, как физзарядка,
волнует нам кровь,
с которой так гладко
рифмуют любовь
там, - в горной палатке,
и в тесной землянке,
на палубе, в танке,
с горя, по пьянке,
в Хулоне, в Сорбонне,
на креслах в салоне,
в позах небрежных
у телевизора -
мужья их объезженные,
безукоризненные...
Что ж, без оглядки
пропита жизнь,
не надо, ребятки,
о жизни тужить нам,
неважно, что только
она лишь одна,
и выпита горько
чуть не до дна,
а важно ...
(Во рту вот противная сушь,
а я всё порю вам
какую-то чушь…)
Неважно, что многого нам уж нельзя,
но, взявшись за руки, друзья,
но, взявшись за руки, но...
(Нет, это же просто доводит до слёз,
въевшийся в мозг застарелый склероз!..)
Но, взявшись ...
Но, за руки взявшись, не станем, друзья,
о прошлом несбывшемся сладостно выть,
не надо, ребятки, о прошлом тужить,
и хныкать не надо, что с прошлым впридачу
у женщин за пазухой вместе со сдачей мы,
Да ладно, не надо, не надо, друзья,
всегда повторять нам, чего нам нельзя.
Мол, это - нельзя, а того - не положено,
хотя, если хочется, - может, и можно нам,
ведь важно лишь только сберечь от беды, -
до или после, иль вместо еды.
Но право же, больно уж всё это там сложно, -
не надо, не надо, друзья, если можно,
а надо бы, братцы, ох, как надо бы...
Да, надо бы, братцы, чего-нибудь спеть,
чтоб сердце настроить, чтоб душу согреть,
чтоб про мелькнувшую жизни грозу,
и под навернувшуюся от водки слезу...