Через три дня Хам в палатах
“Крыл” бессовестно халаты -
Для анализов, канальи,
Я открыл вам все каналы,
Но вы руки развели,
Мол, не знаем мы, прости.
Я насрал вам больше труса
Вы сосете хлеще гнуса!
Крови в нас, и так не густо,
А сейчас и вовсе пусто.
Я нассал ведро мочи!
А консилиум молчит.
Что ж вам сдать еще, ключи
К сундукам, в которых злато?”
“Мы клянемся Гиппократом!
Ваш недуг пришел из Ада.
Не земная это хворь
Налицо здесь наговор
Потому и нет лекарства
Нейтрализовать сие коварство”
“Мне кузнец о том же мямлил.
Он что, молотом вас старил?
Вы забыли: государь -
Дар небес и божья тварь!
А вы время в ступе трете,
Ахинеи мне несете.
Принц вас, а, подговорил,
За полставки подкупил?
Коль меня, из вас, смерть вырвет -
Кровь у подданных застынет!
Сын такое учинит -
Мир надолго замолчит!
Он весь в матушку - берсерк:
Сердце - молот, мысли - серп.
В мое царствование беды
Вам приносят лишь набеги.
Я помру - к началу века
Покраснеют наши реки!
Чтоб народы поберечь
Вы костьми должны бы лечь
А недуг мой одолеть.
Вот о чем идет здесь речь!
Но срок минул. Где халаты
Ваш диагноз? Громче, гады!
Где лекарства, наконец?
Умирает царь-отец!
А им нечем бить проказу...
Секретарь, врачей под стражу!
Им грешно носить халаты.
Вон, клистиры, клизмы, вата
С вашим этим Гиппократом!...
Кто ж тогда в моих владеньях
Даст мне шанс на излеченье
Из-за моря приглашать,
Тайну снова разглашать.
Эскулапов из Салерна?
Бе-э, так сразу стану бедным!
Посчитать - в казне валюты:
На парад да на салюты.”
“Государь, главврач из морга
Трется. С просьбой, у порога
Говорит, что знает он
Чем снять можно ваш синдром”
“Пропусти, но чушь набрешет,
Пусть к Емеле сразу чешет.
Я устал от ахиней,
Встань-ка стражем у дверей.
Шеф из морга? Это ново,
Распрядись насчет хмельного...”
“Царь царей! Я в курсе дела.
Знаю что во плоть засело.
Это козни Сатаны.
Неприятность от Звезды”
“Ха, Америку открыл!
Как, откуда уяснил?”
“По сиянию светил!
А то, что небо мне не врет
Докажет время. Хворь пройдет.
Звезда и цепь сорвутся сами.
Клянусь Судьбой и Небесами!,,,
Я не халат. Я коромысло
К народным тяготею мыслям.
Умельцы ваши не гадают,
Клин клином, чуть что, вышибают!
Отсюда вывод вытекает:
Светило это хворь несет -
Другое только вас спасет!
Я зрел, случайно, как с небес
Упало чудо из чудес,
Но это было прошлым летом
И где звездица - нет ответа,
Да, время стерло дымный свет
И я пришел вам дать совет...”
“Ну, говори, да покороче
Сам видишь - вечер пахнет ночью
Как мне избавится от дочки?
Спать с нею, дюже, неудобно!
Я по натуре-то, не злобный,
Но шлепнуть ей, звезде по попе,
Давно хочу, да будут сопли!
А я их с детства не терплю
Ну, жду совета, мать твою!,,,”
“У меня есть дело-хобби:
Трупов нет - беру бинокли...
Направленье, курс зрел я!
Вам ведь нечего терять
Запустите в ход разведку.
Впрочем, ей везет так редко:
Год пройдет - не сыщет тропки,
А болезнь вас торопит.
Если кто порасторопней?,,,”
Лекарь ехидно заулыбался,
Хам на удочку попался:
“Есть, конечно, как не быть,
Есть кому царю служить!”
“Вспомнил! Слышал: сельский парень
Врезал черту прямо в харю,
Из-за этой вот звезды.
Он другой найдет следы!”
“Слишком много знаешь ты...”
“Да не я, а Фаворит!
Он об этом говорит,
В виде сказок, да куплетов,
На бегах, да на банкетах
В чем же он здесь согрешил?
Если царь так разрешил.”
“Хватит двор мой грязью мазать!
Что там дальше, про заразу?”
“Да, когда звезда найдется
Свет ее на вас польется
И изгонит адский дух.
Вы избавитесь от мук.
Разомкнутся цепь с замочком
И потухнет эта дочка
Да, недели не пройдет
Царь здоровье обретет!
Свет звезды - творенье высших,
Светом этим Боги дышат.
Я и сам бы был не прочь
Переспать с небесной ночь!”
“Да, ты что, заговорился.
Морге что ли простудился.
Нечем кости согревать?
Обнаглел, ядрена мать!”
“То мечты. Прости монарх.
Я ведь тоже, видишь, стар,
И продлить свой бренный век
Жажду - Грешен человек!
Под конец, скажу: не год
Созерцаю небосвод,
Эти знания о небе
Мне приносят больше хлеба,
Чем возня со льдом для морга:
Состоятельным особам
Составляю гороскопы!
И... на завтра ваш прогноз:
Ожидается понос!
Прикажите дать вам рису -
Он не даст взбеситься низу...”
“А что сын, каков прогноз?”
“Принц до трона не дорос.
Я прочел по звездам свадьбу,
На неверной, в черном платье,
А что значит этот цвет
В небесах ответа нет...”
“Семь десятков я отмерил,
Ни во что, главврач, не верил.
А с недугом, без лекарств,
Как-то вдруг поверил в вас.
Что за сведенья ты хочешь
Злато, стрелку в дальней роще?
Ты меня чуток взбодрил
Я со стрелкой пошутил!
Ну, ступай, устал до смерти,
Вам, естественно ответят,
За совет вознаградят...
Выбор за вами: яма, яд.
Вижу вы не глуповаты.
Что сказали здесь в палатах
Не должон знать белый свет,
Да не нужен мне обет!
Я с пеленок в них не верю.
Через слуг своих проверю.
Если слух поймаю я -
Вас отправлю к медведям!”
“Я премного благодарен.
Рад, что царь Руси в ударе.
Боле не смею утомлять
Дайте пыль поцеловать!”
Лекарь задом удалился.
Хам на угол покрестился
И позвал секретаря:
“Слышал что он нарычал?
Чуть позднее главврача
Спецы пусть где-либо скрутят
И к Топтыгину опустят.
Много знает шеф из морга.
Обнаглел, гнилая морда!
Я же еду в Равелин,
Без охранников, один.
Распрядись туда, за мною
Подослать чуток хмельного,
Двух коней, белья, съестного
Для хождения лесного...
Тавра я уговорю!
За звездой в леса пошлю.
Ох, живуч, везуч крестьянин,
Хоть и ввез в столицу дряни,
Вновь мне нужен, окаянный!
Как вернусь из равелина
Позовешь сюда кретина.
Хватит с ним тянуть резину.
Ох, уж этот мне советник
Разболтался, бабник, сплетник
Вот, ужо, его мы плетью!
Слава Богу, что бездетный,
Да, скажи спецам: тебя,
Я на фарш сдаю - зверям!
Зажирел ты, друг, на службе,
Отрастил большие уши.
Знаешь тоже слишком много.
Ждут тебя давно в берлоге,
Да шучу я! Значит Тавр
Принесет “бальзам” от травм...
Бе-э, тьфу! Страшно мне крестьянин!
Мало пью, а видишь - пьяный.
Не лицо - кабанье рыло.
Никогда, верь, не тошнило,
А с недавних пор блею.
И не ем, и плохо сплю:
Вместо женщин снятся плети,
Окровавленные дети...
Исчесался! Думал вши
Кровь мою вкусней нашли,
Чем у нынешней прислуги,
Приказал “Ищите, суки!”
Осмотрели в платьях швы
И меня... Раскрыли рты -
Шерсть растет! Носочки шить...
Пара шишек, на, пощупай,
Отрастают на макушке.
Копчик вырос на вершок -
Не сходить теперь в горшок,
Череп стал длинней и уже,
Нос горбится, виснут уши,
Да стригусь я каждый день, -
Спасу нет мне от ногтей!,,,
Вот таки, Тавр, моменты:
Атавизм, рудименты!
И повис мечом вопрос:
Кто заразу в душу внес?
Почему за две недели
Ты сдал меньше от Емели,
Чем, за тот же срок, твой царь?”
“Ох, не знаю, государь!,,,”
“Ты привез звезду из леса
За звездой явились бесы.
Дух их разум мне смутил,
Я б звезду и не носил.
Ну, чуток пощеголял бы
И в музей дворцовый сдал бы,
Но восстали злые силы
И за дочку отомстили:
Кто-то ключ заговорил,
Цепь на фут укоротил.
Не открыть секрет-замочек
И не снять гнилую дочку.
Не награда а капкан
В нем дышу я на ладан!
Это козни Сатаны,
И виновен в этом ты!
Проклинаю я ту ночь,
Когда ты увидел дочь.
Поднял бесову звездицу
И привез ее в столицу,
Обменять на соль, тряпье,
И попал к чертям в шатер.
Будь ты проклят, гастролер!
Возместить хотел убытки?
Вот они - дыбы да пытки!
За звезду и за письмо.
Это хуже, чем клеймо
Да, позор, но жить то можно
Ну, а ты.., гм,... тошно...
Бе-э, обоим не легко!
Я простить уже готов.
Дело есть!... Не так давно
Прошлым летом в южный лес
Пало чудо из чудес.
Да, звезда, Тавр, но не с небес!
Бе-э, клин клином вышибают.
Так, народ мой, мудро бает,
Эта мразь мне хворь несет,
А небесная спасет.
Чтоб унять мои страданья,
Надо выполнить заданье:
Чудо чудное сыскать
И в столицу в срок прислать.
Свет его - Боготворенье,
Принесет мне исцеленье.
Бесов дух покинет плоть
И простит меня Господь!
А вот эту из болота,
Я упрячу в тайных гротах,
Да в таких! Сам Сатана
Не узнает где она!
Привезешь во срок звездицу -
Дам семье освободится:
От оброка и от дани,
Нагружу товаром сани,
Запрягу в нее коня...
Только выручи меня!
Я хотел привллечь разведку,
Но везет ей крайне редко:
Год пройдет - не ссыщет тропки.
Ты же парень расторопный,
И везучий, Тавр, ей-ей,
Соглашайся поскоре!
Не захочешь - отавайся,
И с семьею распрощайся.
По приказу моему:
Изнасилуют жену,
А детей - на Колыму!
Жду ответа, Тавр, я.
Зря нервируешь меня.
Будет в срок с небес звезда?”
Узник, с кровью, крикнул: “Да!”
Кандалы тотчас же сбили,
Тавра наскоро умыли,
Раны мазью залепили,
Сытной пищей подкрепили,
Приодели потеплей,
Дали парочку коней,
Спец паек на всю неделю,
Проводили до селенья,
Где по слухам ту звезду
Кто-то видел на лету...
Караул, в тиши почетной,
Попрощался с обреченным:
“С богом! Ждут тебя везде,
Со звездой иль на звезде!”
Я в лесу пять дней плутаю,
Как от пыток силы тают.
се деревни опросил
Только старцев рассмешил.
Хорошо еще без драки
Провожали забияки,
Да, подумали не зря,
Что я съел кило зелья.
Где такое, в снег, услышишь:
Смерд зимою звезды ищет,
Когда их на небе - тыщи!
В их глазах я лужа ссаки,
От взбесившейся собаки...
Что же делать, а, коняга
Ждать, когда мне свиснут раки?
Там, мол, звездочка, в овраге!
Как слепец! Поводыря бы
Не мешало бы мне рядом.
Попросить его у неба?
Я ж весной молил о хлебе.
Десять раз простить нельзя
Попрошайка что ли я?
Кашу кто, а, заварил
Из саней и из светил?
То-то, Тавр, высь не трожь
Кушай сам, слепая вошь.
Да, грешить намного легче,
Лежа с бабою на печке.
Конь забегался, молчит,
На меня, видать, сердит.
Ведь, второго-то, украли.
Эх, совсем уж обнищали!
До чего пришлось дожить?
И светило не найти!
То не с счет, оно гнилое,
Потому и нет покоя
Ни коняге и не мне.
А осталось сколько дней?
Дык к кому же обратиться,
На кого потом молиться?
Сапоги, ковер и скатерть,
Да невидимое платье
Царь не дал мне. Скупердяй!
А звезду ему - подай.
Я ж без чудошанцприборов,
Как ансамбль без дирижера,
Всадник я без головы!...
Ради деток и жены
Обращусь к природным силам,
Чтоб они мне подсобили.
Шансов мало: я - Кощей,
А не родственник царей.
Казановы дед - Овсей,
Рыща в поисках “своей”,
Обращался прямо к ветру,
Где, мол, та, кутит, конкретно?
Ветер, помнится, помог.
Ну а мне велит сам Бог!
У меня жена и дети
Перепуганы до смерти.
Сам стою одной ногой
В яме мерзлой и пустой.
Да и звездочка-то с неба,
Не иголка в стоге сена.
След поярче у нее,
Чем от спящих в гротах жен.
Только где искать ветрило,
Коль оно как в шайке мыло.
Сбоку месяц режет тьму,
Обращусь сперва к нему:
“Месяц ясный, страж ночной.
Шлю тебе поклон я свой!
Ты приливов повелитель,
Секс-утех невольный зритель,
Для рожениц - календарь,
Для лунатиков - фонарь.
Ты как филин видишь ночью
Так не сможешь ли помочь мне?
Не слыхал ли про звезду,
Что упала в том году?
Знаю я, но лишь по сплетням,
Приземлялась та в день летний
Где-то здесь, ищу я след...”
“Нет, служивый, днем я слеп!
Коль нужда такая, лучше
Обратись к сестрице - тучке,
Поглазастей та меня,
Вот и помощь вся моя.”
Тавр шпоры дал коню,
Крикнул ввысь: “Благодарю!
При оказии, я в граде
Позабочусь о награде:
Разыщу тебе очки,
Затемненные...”
“Скачи!
Обойдусь. В версте, на елях,
Тучка копит снег к метели.
Ты поласковее с ней
Я прошу, скачи скорей!”
Тавр в галопе клянчит Бога
Подождать с пургой немного.
Та закружится - хана!
Где же тучка?... Вот она!...
“Эй, откликнись, здравствуй тучка,
Бью челом, целую ручки!
Извини, что в темноте
Обращаюсь я к тебе.
Ты нам летом даришь влагу
Хлеб растишь, приносишь благо,
Струи темные твои
Много жизней сберегли!
Вся в трудах, и вся в заботах,
Сколько льешь ты, тучка, пота!
И сейчас ты трешь лобок -
Копишь снег к метелям впрок:
Твердь закутать в одеяло,
Перед стужей. Все понятно.
Тем не менее, на день
Отложи свою метель.
Ты зришь днем намного лучше,
Чем твой братец, блин ползучий.
Не видала ли звезду,
Что упала в том году,
Где-то здесь, в средине лета,
Я давно иду по следу.
Память, тучка, напряги
Хлебопашцу помоги!
Царь сожжет меня на стуле,
Если я ему звездулю
Не вручу в желанный срок.
Я и конь уж сбились с ног.”
“Нет, увы! Я прошлым летом
Заразилась диабетом.
На болоьотах, в глухоани
Я была почти на грани.
Поусохла до костей!
Вспомни сушь на 30 дней.
Ты поспрашивай у ветра,
Он средь скал, в 2-х километрах.”
Сердце екнуло у Тавра
Не поспеть до послезавтра!
Прокричал с тоской “Спасибо!”
И поплелся шагом к глыбам.
С час плутали к тем камням
Вот и скалы. Кто же там?:
“Смерч, тайфун, антициклон.
Низкий мой тебе поклон!
Ты на суше и на море
То всем в радость, то всем в горе,
То взбиваешь девкам юбки,
То все крушишь в мясорубке.
Ты прекрасен, ты велик,
Как любви телесной пик!
Не слыхал ли про звезду,
Что упала в том году,
Рядом где-то. По приметам,
Я давно иду по следу.
Обращался к Тучке грозной,
Да она, что жук навозный.
Месяц тоже сплоховал -
Днем с Селеной где-то спал.
Ты один не унываешь,
Про звезду, конечно, знаешь.
Та нужна мне позарез!
Царь ветров, гроза небес
Должен знать...”
“А вот не знаю!
Прочь ступай, я засыпаю.
Ишь, звезда ему нужна.
Брысь отсюда, горсть говна!”
Тавр громко извинился.
Конь, и тот заторопился.
Ветер ночью злей вдвойне,
Чем побитый на войне...
Месяц в елочки зарылся.
Тавр наш остановился.
Так еще он не плутал,
Так еще не уставал...
Слез с коня, обосновался,
К костерку спиной “прижался”
До того в седле продрог,
Что не чуял рук и ног.
Хлебом, салом подкрепился
И на лапник завалился:
Сны про Любушку смотреть,
Поясницу жаром греть...
Только Тавр успел пригреться,
В полусне с женою спеться -
Конь встревоженный заржал.
Тавр рот во тьму разжал:
“Ну, кого здесь черти носят.
Кто вы, люди или лоси,
Кто гоняет ночью сонь?
Выходи-ка на огонь!”
А из мрака, вместо эха,
Уж, конечно, не для смеха
Появилась Смерть, Сама.
Есть с чего сойти с ума!
“Будь здоров! Да не трясись
И бежать не торопись.
Без косы я, не у дел.
Что молчишь, аль онемел?
Сон-траву себе искала,
Мне, старушке, скучно стало,
Увидала огонек.
Пустишь, что ли, мужичек?
Сам-то, как тут оказался
Ищешь что или собрался
На охоту, мех-оброк
Брать с намеченных берлог?”
“Нет, раз так, то вспомни лето.
Грейся, бабка, до рассвета.
Вот, садись на этот пень,
Поболтаем, коль не лень.
Если ты проголодалась
У меня харчи остались:
Сало, хлеба целый ломоть -
Не стесняйся, будь как дома.
На меня, прошу, не злись.
Ты же Смерть! Увидел - скис.
Не могу прийти в себя.
Сплю, не сплю, да, тут ли я?!
Сам-то, вроде, заблудился,
Отдохнуть остановился.
Службу тяжкую несу
В этом девственном лесу:
Обещал мне царь свободу,
Если я ему к Новгоду,
Сдам упавшую звезду,
Да никак вот не найду!
Я в седле уже с неделю
По лесам, подобно зверю,
Рыщу в поисках звезды,
Может видела где ты?”
“За тепло и хлеб, спасибо!
Хладнокровна я, как рыба.
Кости вечно не согреть,
Лишь в трудах могу вспотеть,
Труд-то, знаешь ой какой7
Приношу телам покой.
А за страх твой, не в обиде,
Ты других бы, парень, видел,
Смех один! Но не смеюсь.
Оногды себя боюсь:
Как где чумка или оспа -
За косу и на погосты!
Вот тогда мне, смерд, тепло...
Значит царь у вас говно?
Коль от звезд с небес тупеет,
Он-то, что с того имеет?
Да и ты “хорош”, мужик,
Дал себя загнать в тупик.
Все бросай и за бугор.
Там тоскуй и гни свой горб!”
“Не один живу на свете:
У меня жжена и дети.
Не найду: детей, жену -
Царь сошлет на Колыму!”
“Да? Тогда другое дело.
Тут попятится и смелый.
Как все это началось,
Может с русского “Авось”?”
“Нет. Я первую звезду
При оказии в лесу
Обнаружил. И в столицу
Прикатил. Меня в темницу.
Черт попутал! Я хотел
В ход пустить звезду, в обмен.
Из темницы во дворец.
А теперь я как бы спец
По светилам у монарха,
От него гнилым запахло
Как надел он ту звезду,
Стал меняться на козу!
Шерсть, рога росли так быстро,
Что лишились сна министры.
Тут и вспомнили меня.
Вот история моя.
Свет звезды упавшей летом,
Одержать должон победу,
Над болезнею гнилой,
Потому я здесь зимой.
Сапоги, коня копыта
Сбил вконец! Забыл где сытым,
Был последний раз в пути,
Разболтался, Смерть, прости!”
“Да за что прощать, служивый?
Я помочь тебе решила,
Укажу на верный путь,
А там олухом не будь!
За рекою, на взлобочке,
В коммунальном теремочке,
Год болеет Людоед:
Подавился он в обед.
Если вылечишь больного,
Он тебе “отвалит” много.
Я слыхала, как в бреду,
Людоед назвал звезду.
Матом крыл жену и кобру,
Обещал быть вечно добрым,
Змей Горыныча ругал,
И меня, сердешный, звал.
Вечер, ночь метался парень
Будто слопал пуд отравы:
Вздулось горло, кровь текла...
Утром хворь лишь отошла.
Он уснул, а в память мне
Въелся бред тот о звезде.
Людоед болтать не любит,
Но рассказывали люди,
Что звезды хозяин он.
Чуешь, Тавр, то не сон!
И не ест он год как мясо,
Помни это, помни ясно.
Так что он не людоед.
Пьет кисель один в обед,
А детишкам жарит бесов,
Те чего-то прут из леса.
Что им сделал Людоед,
Сам узнаешь, будь не слеп!
Вот тебе, на всякий случай
В путь-дорожку, страж-попутчик,
Сон-травы пучок, коль черти
Нападут, чтоб обесчестить,
Кинь им в морды - в миг уснут
На 126 минут!
А за это время кони
Оторвутся от погони,
Но, слышь, сам-то, невзначай,
Не нюхни, соображаешь, чай,
Да, я чуть не опустила,
Память стала словно мыло:
Людоед, черт подери,
Что-то сделал там с дверьми,
Из-за этих, как их, бесов.
Сигнализацию повесил:
Колокольца - бубенцы,
К ним секретные концы.
Ты уж сам реши, друг ситный,
За какую дергать нитку...
Не тяжел отсель поход,
Вот туда, Тавр, на заход.
Спи спокойно до рассвета,
Мню, звезду ты до обеда
Раздобудешь. Прощевай...
Как-нибудь зайду на чай!”
Смерть жеманно поклонилась
И как призрак растворилась.
Будто не было ее,
А, взамен, одно зелье.
“Если Смерть не пошутила
Людоед отдаст светило!”
Тавр наш перекрестился,
Вновь на лапник завалился,
Через пять минут храпел,
Будто сладил сотню дел.
Утром бодрый после сна,
Тавр грел в пути коня,
Торопил. Брюхатой тучке
Надоест лежать на сучьях,
Крикнет ветру: “Спишь, кобель?
Поиграй со мной в метель!”
И когда собьются, Тавру
Не управиться до завтра,
Даже если людоед
Не сожрет его в обед.
Гнал коня, молил у Бога
Поберечь скотине ноги.
К счастью Тавру повезло,
Всем чертям, поди, назло.
Лес внезапно расступился
И речонкой обнажился.
А за речкою: взлобок,
Коммунальный теремок.
Да и брод нашелся сразу -
Тавр форсировал преграду.
На взлобке он вспомнил Смерть:
“Людоед зимой - медведь!
Что шатун. Одно мне ясно:
Год не ест хозяин мяса,
Что я трушу? Цель близка!
С неба павшая звезда.”
Трижды Тавр перекрестился,
К теремочку подкатился:
“Боже мой! Вот это крепость
Парадокс, абсурд, нелепость!
Колокольчиков-звонков
Втрое больше, чем сосков,
У любой матерой матки.
Дергать чей? Опять загадки!
Если дерну не за тот -
Людоед меня убьет!
Не звезду он мне подарит,
А детишкам к каше сварит.
Ведь подумает, что я -
Диверсант от злых чертят. -
Тавр вздрогнул - Вот оно! -
Сквозь разбитое окно
Он услышал звуки песни -
Сам поет, вот интересно!”
“В июле мы косили впрок.
Упало вдруг светило
И ни куда-нибудь, а в стог -
Сгорела половина!
Звезду в ручей со злости я,
А ну, попей, скотина,
Но та горячею была -
Вскипело половина!
Я за обедом ел бульон,
С большим куском свинины.
Хотел сглотнуть, но в горле он
Застрял на половине!
Я весел был, я был здоров,
И кушал как детина
Теперь же я ни жив ни мертв,
Ну, словом, - половина!
Мораль вся в том, что думал я,
Когда ел, о светиле.
Отсюда, детки, хворь моя,
Вся, вся - не половина.
Так жуйте, детки, жуйте так,
Чтобы кусок дичины,
Весь проскочил кишечный тракт,
Весь, весь, не половину!”
Захлопали внутри в ладошки
Тавр постучал кнутом в окошко:
“Эй, хозяин, полно петь,
Дверь открой, дай зад погреть!”
Растворилося окошко,
А оттуда... Вот так рожа!
Сковородка во щетине,
Кочка краше на трясине!:
“Кто таков, в студено время
В личном доме зад свой греют.
Коль с добром, то заходи
Фенька, двери отопри!
Дай коню овса иль проса.
Да живей, живей, заноза!
Проходи, мужик, что встал,
Посиди, поди устал?”
Тавр грудь перекрестил,
И порог переступил;
В комнатушку Людоеда:
“Мать честная, сколько деток!
Добрый день, хозяин, слышал
На ладан как год уж дышишь,
Горло костью занозил.
Кто-нибудь тебя лечил?”
“Нет, никто. Боятся все же,
Людоед я, да и рожа
У меня страшней войны.
Значит лекарь будешь ты?”
“Да, почти. Хожу по свету
Помогаю людям бедным,
Не даю страдать, болеть,
Дай-ка горло посмотреть.”
Людоед, ох, оскалился
Тавр вновь перекрестился:
“Ни и пасть! Да там все сгнило!
Глотка скользкая, как мыло.
Ясно, дядя... Ну-ка встань
И неси сюда лохань.
Детки, милые, на кухню -
Это дело пахнет тухло,
Не для юных глаз оно,
Будет право не смешно...
Так, лохань ставь между ног,
Чуть нагнись и пальцы в рот.
На звезду озлись как можешь
Это делу лишь поможет.
По загривку вдарю я -
Извергнется кость твоя!”
Людоед три пальца в рот,
Опустил к лохани лоб,
Передернулся, тряхнулся,
Громко пукнул, в серп согнулся
От усилий покраснел
Тут, как будто через щель,
Из нутра попер кисель!
В миниатюре - горный сель.
Тавр роль исполнил клина
Не жалея, очень сильно
Врезал дядьке по загривку.
Людоед по-детски вскрикнул.
Чрез мнгновение одно
Кость ударилась о дно:
“Полоскайся, дядя, все!
Как ты жил с ней? Во мосол,
Это ж цельная ключица!
А остра, что луч звездицы.
Глубоко, видать, вошла!
В горло “хрюшкина” игла.
Уподобишься Кощею,
Коль повесишь кость на шею,
Как от бедствий амулет.
Будешь есть еще сто лет!”
Людоед в соплях и слезах,
Весь расцвел, ну прямо - роза!
“Я уж думал - мне конец,
Ох, спасибо, молодец!
День еще пополоскаюсь,
К вечерку проголодаюсь,
А уж там, держись мой рот,
Съем мясца за целый год!
Детки, Фенька приберитесь,
За отца повеселитесь.
Он опять здоров, как вол.
И накройте живо стол.
Чарку лекарю поболе,
Чтобы сам забыл о боли!”
“Мне нельзя. Перед дорогой
Отдохну еще немного...
Ты, слыхал, и кобру гладил.
С чем едят ее, а, дядя?”
“Интересуешься? Тогда,
Ешь и слушай. Иногда,
Я сижу в сортире с книжкой,
Где фиксируют излишки.
Ну, кто выше, кто богаче,
Кто бежит быстрей, кто скачет...
В ней про кобру прочитал.
Да, забыл, кто ту поймал.
Письмецо и написал,
Братцу в Индию, а Змей
Мне помог. За десять дней
Обернулся. Правда он
Возвратился с похорон.
В джунглях, в драке, мальчик-волк
Брату кишки пропорол!
- Людоед достал платочек,
вытер слезы -
Жалко очень!
Тигр в “Красной....” был учтен
Людоед, красив, учен!
Что они не поделили?
В общем, братца схоронили...
Так мечталось, так хотелось
Пожевать аспида тело.
Змей Горыныч не привез.
Извинялся, гад, до слез.
Что с него взять, горемыки:
Алкоголик, шитый лыком,
Долг вернул - забыл дорогу,
А ведь чуть не отбыл к Богу!
Прошлым летом, слышь, Горыныч
Прикупил хмелья на рынке.
Ну конечно же не сам,
Упросил кого-то там.
Так упился, что без пульса
Полетел, и сбился с курса.
Приземлился не домой -
В муравейник, головой!
Утром был я на охоте,
Слышу, охнул кто-то, вроде.
Подхожу и вижу: Змей,
Как большущий муравей
Бьется, бьется, - встать не может,
А обгложен-то, обгложен!
Я сюда его... Пять дней
Был на том Горыныч Змей.
Отлежался, подлечился,
В нову кожу облачился,
Тут ему я письмецо,
Мол, будь добрым молодцом,
Полетай туда - обратно,
Передай посланье брату.
Да не в добрый час послал...
Слушать байки не устал?”
“Нет, а кобра как с себя
Очень крупная змея?”
“Королевская.. Три сажени,
Голова, что зад у Фени,
С капюшоном. яд сильней.
Чем у сотни наших змей!
Вот и думай: с этой змейки
День кормилась бы семейка.
Год, считай, как не охотник
Кость мешала, шибко, в глотке.
Дом в аренду я сдавал,
Плату харчем только брал,
Было весело и сытно,
Перед детками не стыдно...
За окном то, Тавр, чуешь,
Запуржило, заночуешь?
Скучно стало одному.
Раньше жили в терему:
Тридцать витязей женатых,
Соловей-разбойник с братом
Недалече пост был ратный,
Да таможняя палатка
Разбрелись... Зачем? Куда?
Нам тут страшно иногда...”
“Соловей-разбойник? Ишь ты!
Слышал, более не свищет.
Власть скупать во град приехал,
Но спесивец стал помехой.
Кто-то этому говну
Горло вилкою проткнул.
Не в свое уселся кресло.
А тебя кто гонит с места?”
“С год, как вкруг пасутся черти,
Надоели нам до смерти.
Даже детки не едят
Мясо пойманных чертят:
Опротивело - смердят!
Про звезду они узнали
За рекой обосновались
Но светило им не взять.
Шибко свет ее горяч...
Оставайся. Слышь метель
Разъярилась словно зверь.”
Тавр почувствовал, что время
Поднажать по главной теме:
“Не могу, мне очень нужно
Во дворец явиться. Служба!
Новый Год уж на носу.
Детям что я привезу?
На другом конце, за градом
Мне давно уже быть надо
Там семья моя и хата.
Если ночь здесь прохрапеть,
За день мне и не поспеть.
Ты мне лучше дай светило,
Чтоб в дороге посветило.
Ради Бога и семьи
От ярма освободи!
Ты представить и не можешь,
Как мне здорово поможешь!
Да и вам спокойней станет -
Интерес чертей увянет.”
Людоед взмахнул руками:
“Да в чем дело? Рады сами...
Коль приспичило..., жена,
Где лежит сейчас она?”
Да, в колодце, в самой стуже,
Горяча звездица дюже!”
“В добрый путь, Тавр, поезжай!
Заводного забирай
В два коня ты до денницы
Доберешься до столицы.
Что бледнее стал поганки
Не налить тебе в стакан ли?”
“Наливай! Тебя, семью
От души благодарю
С Новым Годом, не болейте
Веселитесь, ешьте, пейте!,,,”
Тавр отвесил им поклон.
Стер слезу и вышел вон.
Людоед допил спиртное
И запел в окошко снова:
“В наш дом зашел, под Новый Год,
Мужик из град-столицы.
И предложил обмен мне он:
Здоровье на звездицу.
Я рассказал ему в слезах
Как трудно мне мириться
С тем, что сижу на киселях,
Имея клад - зездицу.
Как больно мне жевать, глотать,
И целый год постится,
Как я хочу мясца пожрать,
Стушенном на звездице.
Как очень кстати сей обмен,
Всего-то: обозлиться,
Три пальца в рот засунуть мне,
И харкнуть на звездицу.
Зато охотится начну,
Не на чертей, на птицу,
И накормлю детей, жену
Без помощи звездицы.
Засунул, схаркнул - горло шелк!
Невольно прослезился
Тавр нас поздравил и ушел
С желанною звездицей
Я вновь опасен стал, друзья!
Давайте веселиться
Под Новый Год, с полтонны я
Съем мяса, в честь звездицы!”
“Почему ты смерда Тавра
Не оставил нам на завтра.
И звезду отдал? Дал маху.
Он так вкусно, папка, пахнул!”
“Тавр - лекарь, божья тварь!
Я ж - охотник, не дикарь.
И, как чистильщик природы,
Ем: лжецов, нечистых, злобных,
Словом, Богу неугодных.”
Черти думали: крестьянин
Не поедет ночью пьяным,
Из-за вьюги и т.п.
И покинули Н.П.
У костра, играя в карты,
На вопрос старшого “Как там?”
Отвечали, мол, “О’кей,
Спи спокойно, не потей.
Но старшой опохмелился,
К теремку заторопился.
Там, у окон, и подох
Как узрел своих подвох.
У чертей переполох!
Бес, который первым стал,
У костра совет созвал:
“Коль рванем, в метель, по следу
Не настигнем смерда к свету.
За скотиной не поспеть!
Но и здесь нельзя сидеть.
По сему вам предлагаю:
Хоть и тяжко, скопом, стаей,
На копытах, что есть мочи,
Через лес дуть - так короче.
У столицы, близ посада,
Подготовимся к засаде.
Тавр забудет, буду падлой,
Про опасность, что и надо.
Это наш последний шанс
Если там сыграем “пас”
Сатана с нас шерсть смотает
И ...бэ-е, валенки скатает...
Черти первыми примчались,
Близ посада отдышались,
(На глазок - почти в версте)
Осмотрелись: что и где,
План засады обсудили,
В маскхалаты нарядились,
И в сугробах затаились.
Тавр, чуяли, вот-вот
“Съест” последний поворот.
Мы ж вернемся чуть назад,
На дорогу в стольный град.
Тавр в пути приободрился,
На звезду с небес дивился.
Та, болотная, была
Молчалива, холодна.
Эта душу жаром грела
И о жизни песни пела:
“Ничего со мной не бойся,
Я сильней любого войска,
Мощь моя - со склад свечей,
Что интриги мне чертей?
В плен меня взять мало шансов,
Я своим протуберанцем,
Их поджарить так смогу,
Что почувствуют в Аду.
Лишь когда на Землю пала,
То сознанье потеряла.
Был не так горяч мой свет -
Завладел мной Людоед.
Ты извлек меня из сруба,
Там могла бы дать я дуба.
Смертоносна для звезды
Гнилость сруба и воды.
Людоед - обжора, скряга,
Для чего меня там прятал?”
“Людоед - полезный дядя,
Как гиена ест и падаль,
И ругать его не надо,
У него детей - отара!
А тут ты, а вдруг пожары?
Да зимой, а он - один!
Дак куда ж тебя? В ледник!”
“Извини, пойми меня,
Подзамерзла в срубе я.
Ох, давно была бы мертвой.
Голубой или холодной:
Выпал мне несчастный жребий -
Быть подстилкою на небе
Для незримых жадных дыр.
Я, не думая, вниз - прыг!
Из огня да в полымя
Не орбита а петля!
Ты свободу мне вернул,
Мне ль, звезде сидеть в долгу,
Не желаю расставаться.
Разреши с тобой остаться!”
“Так нельзя, моя зездица,
Как приедем в град-столицу,
Мне придется тебя сдать,
Что б свою свободу взять.
У меня жена и чада,
Как заложники у гада,
Если я не привезу
В срок ему тебя. звезду,
Он их в раз - на Колыму,
А меня - на гильотину!
Вот ведь в чем, мой свет, причина.
Мне от вас одни напасти.
Не хочу конфликтов с властью.
Смерду что ль решать, смотреть,
Где звезде светить и греть?
Мое дело - сдать тебя,
Чтоб спаслась моя семья.
Во дворце смекай сама.
Где там правда, где обман.
Хворь изгонишь из монарха
И гони, садиста, на ...
Ты свободна! Дуй к себе,
Серебрись там в синеве!”
“Я смотрю и здесь не сладко.
Даже слушать это гадко!”
“И не слушай. Был совет,
Где тебе транжирить свет.
Но, конечно, после сдачи,
Только так, дочь, не иначе.
А что дыры? Я смотрю:
Свод на месте. Север, юг!
Поищи - найдешь приют.”
“Для полета, мню я, к верху.
Мне не хватит, Тавр, энергий.
Не взлететь стрелой, кажись
Без толчка-подмоги ввысь”
“Если мы с тобой уладим
Дрязги с Хамом, верю, хватит
И энергий, чтоб взлететь,
И светить, и песни петь.
Не отчаивайся, дочка,
Помогу тебе, чем мочно.
Нам смекалки не занимать
Будет, верь, ядрена мать,
Чем звезде под зад поддать!...”
Тавр, прогнав во тьму печаль,
С удивленьем подмечал:
Ночь, метель, не видно трассы,
Но бегут лошадки классно!
Им на скачки бы, на остров
Встать на старт, средь чистокровных.
Наверняка бы был сюрприз -
Хоть один, да взял бы приз!
И другое так же дивно:
В помощь не звал он Крестной Силы,
Но как только взял звезду -
Легче, кажется, ему:
Боль прошла, не точит голод,
Не трясет декабрьский холод,
Как-то странно говорим,
Ведь с дочуркой мы молчим!
Сроду не был телепатом.
Вот загадка, вот шарада.
“Кровь одна у нас, Тавр, глупый,
Благородной, высшей группы.
Дочкой ты меня назвал,
В сердце как бы постучал.
Для тебя оно лишь бьется!
Счастье в дом твой, Тавр, вернется.
Местом в небе я клянусь,
От тебя не отрекусь!”
“Хватит, дочь, а то заплачу!
Киснуть грех мне перед матчем.
Предстоит игра с дворцом.
Вон..., столица за бугром!
Град, как вижу, не проснулся.
В срок я, дочка, обернулся...”
“Что-то мне не по себе
Клонит в сон езда в седле!”
“Мы у цели, потерпи
Спой-ка лучше, а не спи.
Если Хам мне сладит санки,
То в своей попарюсь баньке.
Ну а ты, я мню, свободу
Не продашь, за грудь, уроду!”
“Тавр, во мне не сомневайся
С Хамом гордо рассчитайся,
Раз сказала - помогу,
От цепей - оберегу!
Что еще скажу, папаша:
Не смотри на слуг и стражу.
Помни дочь, царя не бойся,
Я сильней любого войска!
Ох, как хочется мне спать.
Нечем в торбе, Тавр, дышать
Связь с тобой не удержать...”
“Ты о чем, что приумолкла?
Даже грудь от страха взмокла!
Ах, ты, господи, стой, тпрр!
Я сейчас, дочь, посмотрю...”
Тавр спешился в сугробы,
Распахнул пошире торбу,
И узрел: на самом дне
Дочь, запутавшись в траве,
Задыхалась в тяжком сне.
Тавр, не чувствуя ожогов,
Взял звездицу осторожно,
От травы освободил
И в сторонку положил.
Посмотрел на торбу вяло:
“Смерть меня предупреждала,
Чтоб не нюхал сон-траву.
Я забыл, склеротик, тьфу!
Но, мню, дочка, на снегу
Спать не будет сто минут.
Чем снять порчу сонных пут?
Матерь Божья, надоумь!
А что если помочиться,
Дочь потом не обозлится?
О лечебных свойствах ссаки
Я читал в нурманской саге...”
Тавр портки снял, покрестился,
На звездицу помочился,
(Зашипело, как в парной,
Пар взметнулся над Землей)
Не успел портки поднять,
Как услышал вопль “Взять!”
Черти скопом навалились
Смерда наземь повалили,
И давай его вязать
Тавр успел лишь прокричать:
“Конь родной, ты слышишь? Торбу
Изловчись и кинь им в морды!”
Конь воинственно заржал,
К месту свалки подбежал,
Ловко пхнул копытом торбу,
Полетела торба в морды
Бесам, теряя на лету
Дар старухи - сон-траву.
Обрела свободу Лень!
Все заснули в тяжком сне.
В наступившей тишине
Вдруг, из гнездышка-воронки,
Как из стерео колонки,
Конь услышал зов звезды:
“Помоги, коль друг мне ты!”
(Дочь снежок то растопила,
Как в ловушку угодила)
Конь копытом снег разгреб
И звезду наверх извлек.
Та сонливо огляделась
И как девочка зарделась.
(Тавра голый зад узрела)
“Что же здесь произошло?”
Конь к сугробам подошел,
Где копытом, где зубами,
Быстро справился с чертями.
С Тавра нечисть растаскал,
А звезде в ответ проржал:
“Смерть хозяину намедни
Подарила травки вредной.
Он в мешке ее хранил,
И тебя туда сложил.
Надышалась ты, болтая
Он тебя, от чар спасая,
В снег кристальный положил,
Да еще мочой облил.
Тем тебя и разбудил.
Если б я еще побрызгал
Ты и вовсе бы не дрыхла.
А с твоим, звезда, лучом
Нам бы было нипочем.
Ведь нечистые, как видно,
Поджидали нас здесь скрытно.
Не успел Тавр срам прикрыть,
Как те начали валить.
В драке он призвал меня,
Торбу с травкой кинул я,
Все заснули. Ты одна
Можешь сжечь их путы сна.
Посвети лучом на Тавра,
Он проснется, тотчас, правда.
А чертей, прошу, сожги -
Развелось их много, гнид!”
“Хорошо, друг, помоги
На аршин приподними
Так светится мне сподручней...”
Тавр в лучах звезды проснулся,
Сел, зевая покрестился,
Снегом девственным умылся:
“Вижу, снова обошлось.
Да, не сладко нам пришлось.
Ох, а время - то бежит.
В путь, друзья, коль жаждем жить!”
“Царь! Со звездочкой гонец
В срок приехал во дворец.
Пропустить к вам молодца?”
“Бе-э. И Штоф сюда винца.
Сполоснем удачу с Тавром,
Ни и весть - бальзам на раны!
Стража где? Не вижу стражи!
В первый раз мне стало страшно.
Фаворит введи его,
Следопыта моего.”
Тавр вошел, перекрестился,
Низко Хаму поклонился,
На колени опустился,
Без боязни обратился:
“Государь! В трудах без лоций,
Я нашел звезду в колодце.
Ты при людях клялся мне,
Что свободу дашь семье.
Где же грамота о дани,
О конях, добре и санях?
Глянь! Вот жизнь твоя - звезда!
Мне же, вольную - сюда...
- Тавр похлопал по карману -
Да, быстрей и без обмана.
Пить? Не буду, очень рано,
Прикажи писцу немедля
Пристегнуть еще земельки,
Впереди немалый путь.
Торопись, тоска жжет грудь...”
“Ишь, как ты заговорил.
Про дыбы и плеть забыл?
Где-то спал, опух от лени,
Ну-ка живо на колени!
За звезду, что ты привез,
Да, хотел тебе дать воз,
Думал с тобою даже выпить.
А тут, здрасте, столько прыти!
За неделю обнаглел,
Со светилом осмелел,
Видя, что я чуть живой
Шантажируешь звездой,
И кого? Царя торопишь,
Слишком многого ты хочешь!
Для меня всего дороже
Вас держать во страхе Божьем.
Землю? На-ка, откуси,
Волю? Боже упаси!
Забунтуешь - растопчу,
Существуй как я хочу!
Стража, взять в казну светило,
А его на двор, скотину.
С ним вопрос, ужо, решу -
К медведям, ну а жену...”
Крик дочурки ободрил:
“Действуй, Тавр, не смотри!”
“Государь! Заели мухи,
Или бесишься от скуки?
Прекрати пугать. Дам в ухо!
Зная, что я не кабальный,
Что орешь, как ненормальный?
Ведь приехал не купец,
А спаситель во дворец.
Мой товар - твое лекарство,
Стоит дорого - полцарства,
Д плевал я него.
Мне дороже дом родной.
Эх, скорей бы в полны санки,
Да к жене с детьми и - в баньку.
Силой нынче не возьмешь,
В кандалы не закуешь.
Будешь, скряга, торговаться,
Я могу и так убраться.
Но, пред тем, как хлопнуть дверью,
Я в последний раз проверю,
Можно ль здесь кому-то верить -
Стоит на чудо поглядеть
Коль нельзя, так ждет вас Смерть...”
Тавр поднял над собой
Талисман небесный свой,
И мгновенно тронный зал,
Как гирлянда засверкал.
Даже Тавр слегка прикрылся,
Силе света подивился.
Слуги, стража заметалась,
Бросив копья, разбежалась,
Фаворит портки смочил,
Хам, испуганный, вскочил,
Заорал, зажмурив очи:
“Где писец? Ты что же, сволочь?
Заготовь указы мне:
О свободе, о земле,
О конях, добре-тряпье..
Пошутил немного я,
Скучно мне, прости меня.
Ишь, в лесах распсиховался,
Тут звездою разахался.
Свет ее нас напугал.
Эй, писец, как написал?”
Хам заверил бланк печатью,
Расписался, и от счастья,
Что подходит торг к концу,
Пальцем тронул чуть звезду:
“Значит эта вот звездица
Нам поможет излечиться?
Свет ее, согласен, свят,
Верю, выбьет дух чертят!”
“Да, светило непростое,
А с рентгеновским настроем.
В первый раз остерегись,
А не то, я мню, сгоришь.
Полминуты полечись.
Раздевайся, не стесняйся,
И от хвори избавляйся...”
“Вот указ. Спеши к семье,
А звезду отдай-ка мне”
Дочь, прощаясь, прошептала:
“Торопись покинуть залы,
Будет драка между мной,
И болотною звездой.
Не хочу, чтоб мой папаша
Поизмазался здесь в саже.
Поцелуй меня, ну, с Богом,
Догоню тебя в дороге!”
Тавр звезду поцеловал,
И бегом покинул зал.
К трем часам того же дня,
Тавр с грамотой царя,
Под хмельком, с товаром, в санках,
Был уж близко от полянки,
Где телега, птицей, в ночь,
Улетела с вихрем прочь.
Здесь его звезда нагнала
И о схватке рассказала:
“... Старый хрыч когда разделся,
Как молоденький зарделся,
Застыдился..., не наготы,
Ох, хоть раз бы видел ты!”
“Зрел! Как дух в него вселился,
Он в козленка превратился,
Понимаю я, тебе
До сих пор не по себе”
“Лег в кроватку, а меня
Над собой повесил. Я
Попросила государя,
Чтобы свет не тратить даром
Снять болотную звезду -
Мне мешал гниющий дух.
Я забыла, что цепочка
Укорочена нарочно.
Возбудилась, вошла в азарт,
Пуще прежнего, в сто раз!
Хам успел ответить “Нет”
Как врубила я свой свет.
Я к тебе, Тавр, торопилась,
Ох, давно так не светила!
Гидра затлела, задымилась,
Стала дергаться и рваться,
Чтоб от шеи оторваться.
(Я то думала - подраться)
Свет мой явно был сильней
Чем ее дух и чертей.
Я еще чуток пригрела -
Вот тогда и прогремело:
(Все дивлюсь, как уцелела?)
Ржаво-огненная вспышка,
Новогоднею отрыжкой,
Осветило жуть хором,
Как в грозу ударил гром,
Гриб поганый вырос с дом,
Пол поехал, как паром,
Зазвенели стекла в окнах,
Завизжали слуги громко,
От больших температур
Загорелся гарнитур,
Да гнилой, видать, - потух.
Я чуть-чуть не задохнулась,
Пригляделась - ужаснулась:
Когда гриб-то спал, в постели
Я увидела лишь тело,
А вкруг ложа кровь кипела!
Гидра явно озверела,
Как ножом от гильотины
Цепью Хама разделила.
Голова царя-то ей
Пригодится как трофей.
Да, кровавый вышел танец
На конце протуберанца.
Не расстались Хам с дочуркой,
Гидра адская с придурком.
Слава Богу! Без пожаров.
Что на это скажешь, Тавр?”
“Дал Бог, взял Бог, все едино!
Как там с новым господином?”
“Во дворце полно урона
И без черепа с короной:
Фаворит сошел с ума,
Вены вскрыл себе он сам.
Равелин сгорел, галдели
Вместе с тронутым Емелей.
Ну, а принц собрался в путь,
Чтоб казне престиж вернуть:
Едет свататься к поганым,
За женою и приданым.
Он так ранее решил.
Повод есть - и поспешил.
(Глашатай так повестил)
Завербует ханов, беков
И не будет, впредь, набегов.
Кровью с ханшей брак скрепит...
Ой, чегой-то там стоит?”
“Боже мой! Моя телега!
И с мешками, и под снегом.
Впрочем, мыслю, в три коня,
С ней управлюсь быстро я.”
Через полчаса из снега
Тавр вытащил телегу.
Хорошо, что лыжи в дом
Деткам вез в подарок он.
Под колеса их приладил,
Пристегнул саночки сзади,
И галопом за пол дня
Все ж добрался до села...
Встреча бурною была:
Целовались, обнимались,
Будто год тому расстались.
Были слезы, был и смех,
Даже ссора, как на грех,
И сюрпризы, и подарки,
Соль, одежда, обувь, сахар...
Люба баньку истопила,
Мужа парила и мыла.
Ужин праздничный сварила,
И к полуночи семью
Пригласила: “Все к столу!”
Пили, ели, веселились,
Возле елочки кружились,
А с верхушки дочь-звезда
Веселила детский сад:
Песни громко распевала.
Свет лечебный посылала.
Утомились, улеглись...
Лишь тела их расплелись,
Речи страстно полились:
“Слышь, тебя я в баньке мыла,
Как узрела - кровь застыла:
Грудь в шерсти, длинней стал копчик,
На макушке пара кочек...”
“Что еще узрела в мыльне,
На лопатках нет ли крыльев?”
“Шутишь! Ах, ты мой сердечный,
Вдруг ты станешь, э, пятиконечным?”
“Размечталась! Спи, Любаша,
Все не будет больше страшно!
Мужикам “Камю” налью
Быстро их уговорю:
За декаду или две, -
Быть, любовь моя, избе!
Не замерзнем мы зимою
Спи, Любаша, Бог с тобою!”
А болотная звезда
Прискакала к батьке в Ад.
Принесла: трофей - корону,
То-то было пустозвону!
Демон в гости прилетал
И корону примерял...
Тавр вышел из землянки
Рядом ждали огнешане.
Им он низко поклонился,
С тостом бравым обратился:
“Наша жизнь не легка.
Пусть он от коньяка
Станет чуточку теплее.
Слышь, Любаша, всем налей-ка!
Пусть Всевышнего звезда
Вас согреет, господа!
С Новым Годом, С Новым Счастьем,
Да минуют вас напасти!”
Чую, вас ко сну уж клонит.
Впереди сказ о короне.
Как там было дальше, я
Опишу поздней, друзья...