Этот Ангел разбит и раскрошен:
Золотая под пальцами пыль.
Ненарочно убит, ненарочно!
А летал ведь, бедняга, любил...
Может быть, неказист и негромок
Был пред Богом его голосок,
Но на свет он смотрел из потемок,
Как подсолнух глядит на восток.
Уничтожен прямым попаданьем,
Не осталось ни крыльев, ни глаз.
Только пальцы – живое страданье,
Только локон – и кончен рассказ.
Только краешек белой одежды,
Только след невесомой ступни.
А летать? – Ни малейшей надежды.
А любить? – Ни друзей, ни родни.
Ангел был беззащитен, непрочен,
А война – первобытная дурь.
Собирают тебя по кусочкам,
Заливают в глазницы лазурь.
Было время – бессмертью учили,
А теперь за могильной чертой
Отряхнут от назойливой пыли,
Вдунут душу: «Летай, золотой!»
А летать – ни охоты, ни мочи.
Небо – омут, землица близка.
Что есть Ангел? Мгновенен, непрочен.
Что душа его? Тень мотылька.
Сколько их, безымянных, разбитых
Осторожно несут на руках,
Чтобы вдох – и, как водится, – выдох,
Чтоб последний из них не зачах?
Ну, и как после стольких стараний
Не воскреснуть? – Посмешище, срам!
Только след от того попаданья,
Этот глазу невидимый шрам
Остается. И саван, как кокон
Развернулся: «Лети, не тяни!»
Взгляд с небес. Ускользающий локон.
Узкий след невесомой ступни.
11.04.2002, Новгород
ФОТО: Интернет