Однажды ты почувствуешь: ноет
И так, что уже ничто не поможет.
И никого не будет рядом с тобою
Это чувство на плесень будет похоже –
На холодную серую плесень –
Её так много в сырых подвалах.
И станет тогда полпуда весить
Та, что ещё недавно так нежно порхала.
И ты наивно заляжешь в тупую ванну,
Не понимающую, почем фунт лиха,
И не прочтёшь на зеркале слово «Анна»,
И не услышишь… И станет так тихо,
Что испугаешься и громко завоёшь,
Но не оттого, что опять не сложилось,
А потому, что каждый раз яркой весною
Всё вдруг возьмёт да испортит сырость.
А потом не останется сил даже на слёзы
И ты уснёшь, а проснёшься – вспомнишь,
И откуда-то ворвётся холодный воздух,
Притворяясь, что примчался тебе на помощь
И тогда ты оденешься и побежишь к людям
(Их всегда полно и порою – слишком),
Но никто из них и слушать тебя не будет
И надежде на помощь настанет крышка
И придётся жить с этим ещё очень долго
И придётся помнить об этом вечно,
Днём улыбаться, а по ночам, втихомолку,
Что-нибудь рвать или что-нибудь жечь.
Такое бывает совсем не часто,
И далеко не со всеми такое бывает
Его называют «кранты» и «баста»
И откуда оно приходит, никто не знает.
Я не пожелаю этого другу,
И врагам своим тоже желать не буду…
Станет чудом, если кто-то подаст кому-нибудь руку.
Но имеем ли мы право доверять чуду?