Во славу миланского эдикта
Захолустный божок, извлеченный на свет из подвала,
Вдруг весь Мир получил безраздельно себе во владенье;
Триста лет в катакомбах сидел он, терпя поношенья,
А теперь Мирозданье во страхе пред ним трепетало.
Только вот этот свет – он был столь опрометчиво ярок,
Что, ослепнув, отпрянул клошар – повелитель Вселенной,
Тут же проклят, осýжден и Тьмой наречен дерзновенный,
И Единственным Светом остался подвальный огарок.
И остались подвальными Дух, и Любовь, и желанья,
Спертый воздух подвала Эфиром нарекся кристальным;
Высшим Знанием Мира назвал он подвальные знанья
И построил свой град беспредельный…по меркам подвальным,
И, средь свиты воссев скользкотелой, шипящей, пищащей,
На правеж потянул окоем, вкруг подполья лежащий.