В тишине кабинетов, под дым папирос,
В разговорах про правое дело,
Появился младенец Еврейский Вопрос,
И пробился под солнце умело.
Шел по улицам он, по проспектам шагал,
Любовался на лица прохожих.
Все искал в череде мастеров и менял
Друг на друга людей не похожих.
И найдя, как фотограф, черты подмечал,
Оставляя зарубки на память.
Всей душою наивный младенец мечтал
Этот мир от нечистых избавить.
Время быстро бежало, малыш подрастал.
Стали тесны домашние стены.
И тогда он ногою ступил на причал,
Прокатиться от Рима до Вены.
Был приятным и ласковым путь для него,
Улыбались навстречу солдаты.
И автографом дружбы он им оставлял
За собой лагерей казематы.
Пролетела и юность. Он весь возмужал,
Стал ужасно серьезен и важен.
И на мир он теперь воззирал свысока,
Развернувшись от льдов и до скважин.
Собирались народы послушать его,
Он читал протоколов страницы.
И во всей красоте открывались на них
И дельцы, и чертовки– блудницы.
Был в восторге и виды видавший старик,
И безусый юнец– второгодник.
Но родился, назло, непохожий на них,
Чуть смышленый младенец– негодник.
Он сказал, разевая златые уста,
По наивности, ангельским спросом:
"Не пора ли забыть нам еврейский вопрос,
И заняться другим бы вопросом?.."