*** хрупкой

Thinkerbell
для Юльки - не стих, а просто


…А если тебе интересно – садись, пиши:
    Дело, мол было в июле, в сухой Москве,
Нагретой, как печь (а печник бородат, плешив,
    Словно какой-то залетный языковед).

Так вот, было дело… да не было этих дел,
    Я приезжаю в Москву, находя предлог –
К примеру, стишки почитать для чужих людей
    Или спросить у Олега: «А как Юлек?»

«Сама позвони и узнай», - ухмыльнется тот,
    По-печниковски скептично схреначив сабж.
И я забываю сидеть и писать, зато
    Встаю и звоню; и уже через полчаса

Мы с рыжей подругой идем от метро к метро,
    Перетирая богему – от рож до кож:
- На фотке ДД – ну вылитый мумий тролль,
    - В смысле, Илья Лагутенко… - Ага, похож!

ЛГ хороша, худ ММ, а ДК высок,
    Странно, АЖ для чего-то просил зайти…
Мы молоды, нам интересен вишневый сок
    В венах тусовок; но в сумках у нас зонты -

Такие, какими и стукнуть, и (зонт как бунт)
    Скрыть невесомые плечики – зонт как знак:
Ни брызги, ни дрязги литературных бурь
    Нас не коснутся, точнее – пройдут сквозь нас,

А тот, кто задержится, будет неловок, нем –
    Страшно вокруг дышать, порождая шум:
Ты хрупкий сосуд, бесполезный, поскольку нет
    Дна; вот и мне интересно – сижу, пишу,

А строки сочатся за лист… Остается свет,
    Смех и отчаянье в пару секунд длиной,

Как будто и ты не живешь ни в какой Москве,
    И нету меня, и не будет, и бог со мной.