Душу смиреньем одел и на улицу вышел.
Голос взъерошенный выплюнул вон изо рта.
Дождик скакал, состоящий из косточек вишен. –
Кислой слюной увлажнялась в толпе темнота.
Наше снование в давке – лишь тела хованье
В ябеды курток чужих, в окликанья безадресных фраз,
Словно купание эха, утопшего в бережной ванне,
В неком блаженном тепле, отпечатавшем беглое с нас.
Ветер нас вытер, и ходит зашкаливший витязь
В мутной толпе, поисковой обидой обвит.
Только смиришься, как в губы влетит: "Отзовитесь!"
Все так и ходят, раз адреса нет у любви.
Наше смиренье безадресно и неконкретно.
У письмоносца труднейшая должность весьма.
Дождик идет и каракули слижет с конверта,
И адресатам никак не дождаться письма.