Когда его короновали
в пустом, холодном балагане —
глухие топали ногами,
слепые
глохли от оваций;
Когда его короновали —
партер гудел, галерка пела,
и кресло старое скрипело
под тяжестью
его короны;
Когда его короновали —
буфет трещал, забитый снедью,
оркестр заходился медью,
бил колокол
на колокольне;
Когда его короновали —
три женщины осанну пели,
и в полный рост, в мундире белом
висел портрет на авансцене...
...А маленький, серьезный мальчик,
с портрета, залитого лаком,
глядел на зал. И вдруг — заплакал,
но почему — никто не понял...
Когда его колесовали —
портрет повесили в уборной.
и верховодил некто в черном,
когда везли его на площадь;
Когда его колесовали —
сорвал корону вместе с кожей
ретивый и родной вельможа,
из тех, кто был когда-то рядом;
Когда его колесовали —
молчала золотая осень.
Но кто-то крикнул — Браво! Просим!! —
и зал
взорвался от оваций...
...Но маленький, серьезный мальчик,
вдруг, перед вечным сном, проснулся.
И посмотрел. И улыбнулся
Театру. Времени. Абсурду.
Когда его короновали...
Когда его колесовали...