Навеяно к/ф Отара Иоселиани
"Жил певчий дрозд"
Жил певчий дрозд, нелепый и смешной.
Служил ударником в одном оркестре
И слыл диковиной в местах окрестных –
Большой чудак, известный неуместной,
Какой-то необычной добротой.
Стремился он во всём помочь другим
И тратил жизнь по-детски неуёмно.
В чужих домах приветливо бездомных
Бездушность стен застенчиво и скромно
Окрашивал присутствием своим.
Чудил, как жил. Не мог не обещать
Своё участие в делах пустячных,
Конечно же, незначащих и зряшных.
А время шло и не казалось страшным,
Что день ушедший не вернётся вспять.
Он по привычке, зная точно такт,
Влетал в финал на взмахе дирижёра,
Шепча сконфуженно коллегам «сорри»,
Чтоб медью гонга с мощью и напором
Закончить опостылевший спектакль.
Но душу птицы музыка звала.
Рождаясь, всё настойчивей звучало
Задуманной симфонии начало.
В тиши за городом вне сумрачного зала
Взметались к небу звоном купола.
Ложась в траву, полуприкрыв глаза,
Он слушал эхо длящегося звука,
И сердце, вторя лёгким перестуком,
Ныть постепенно начинало глухо –
Как жаль, пора, пора уже назад.
Врывался город снова в будний день
Бессвязным скрипом, визгом, шумом, гулом,
Как будто душу ставили под дуло –
В ней музыка беспомощно тонула,
И стройный мир валился набекрень.
По случаю зайдя к часовщикам,
В безделье, но с усидчивостью редкой
Бесцельно он сцепил со скрепкой скрепку
И, в стену гвоздь забив, повесил кепку.
Им двигала знамения рука.
Боясь куда-то снова не успеть,
Лавируя среди автомобилей,
Погиб. И эта смерть не удивила.
Финал судьбы. И окончанье были.
Жил певчий дрозд. Ему бы петь и петь…
Жил певчий дрозд и редкостный чудак.
И часовщик, печально улыбаясь,
На гвоздь и скрепки смотрит: «Эка малость.
Но память всё ж о чудаке осталась».
Часы стучат. Тик-так. Тик-так. Тик-так…
* На страничке представлен
кадр из кинофильма Отара Иоселиани
"Жил певчий дрозд"