А. Гершовичу
Скрипач играет старый вальс, меня не видит;
Ах, с местом мне не повезло – второе с краю.
Стоит навытяжку скрипач, носки навыверт,
Стоит на улице ноябрь, а он играет.
Трефная падала судьба, была пиковая,
Но в день тринадцатый очко нам выпадает,-
Скрипач на краешке стоит, такой рисковый,
Скрипач играет по большой, Ва-банк играет.
Ах, правила его игры весьма жестоки,
Не суждено ему платить ценою сходной;
Играет он такой смешной, такой нестрогий,
И не страшит его тромбон Иерихонский.
А до антракта – пять минут и мне обидно,
Как Ааронов жезл, смычок – в цветах и в
листьях,
Он, этот маленький скрипач, безумец, видно,-
Он, что, не видит, что творит в сердцах и
в лицах?!
Нет, он совсем не Моисей (и слава Богу!)
И этот тоненький смычок – не жезл грозный.
Он и не смотрит на меня, что ж мне так больно?
Ах, он не проповедь творит,- играет просто.
Не надо в этот миг ни нот, ни даже виз нам,
Играй, скрипач, пускай поет струна у горла,
Пока Архангел Михаил не шлет нам вызов
В далекий край. Без шуток – в рай, слепой и горький,
Куда не ходят поезда,
Где радость вечная…
Гори, гори, моя звезда
Семиконечная.