Согреет теплым боком самовар
холодное октябрьское утро.
Не будет неуклюжих ссор и свар,
мы сядем рядом, постигая мудрость
молчания, являя тишину,
как данность, нам не данную от Бога.
Последний лист прилепится к окну
в едином – и прекрасном, и убогом –
желании продлиться через век,
хотя бы легкой тенью – через сутки.
За окнами нелепый человек
заполоняет мира промежутки
и тщится переполнить мир собой.
Вот – самовар с коленчатой трубой,
вот – старый дом над озером, и тишь.
Где, обретая крылья, ты летишь.