Женщины много говорят. Не потому, что они болтушки, а потому, что они думают вслух. Я тоже думаю вслух и очень часто вспоминаю что-нибудь. Жизнь, она, как калейдоскоп, много разноцветных стеклышек и они все время складываются в разноцветные картинки. Но в этих картинках почему-то больше голубого и желтого. Желтый – мой любимый цвет, это солнышко, это тепло. А голубой – это цвет неба, ясного-ясного. Может быть, поэтому мне нравятся мужчины с голубыми глазами. Вот примерно так я и представляю жизнь. Калейдоскоп, в котором много желтого и голубого цвета.
Про машинки.
Я помню свою первую любовь. Это был прекрасный мальчик. Белокурый ангел с голубыми глазами. Его звали Олег К.. Мы вместе ходили в детский сад. Однажды его поставили в угол. Была весна, за окном звенела капель, солнце было, как чудо, все играли, а он стоял в углу, совсем один. Я подошла и встала рядом.
Воспитательница тут же пристала ко мне с вопросами, и у нас случился разговор.
-А ты что встала, тебя же не наказывали?
-Я его люблю! – сообщила я радостно.
-Ты что, дура? – Моя наглость возмутила тетю.
-Сама дура! – ответила я. – Это ты ДУРА, а он хороший!
Потом я уже стояла в углу «за дело». Правда нас с Олегом развели по разным углам, но зато мы с ним играли вместе до самого первого класса, и он научил меня, что катать машинки по полу, это не пустое занятие, а очень увлекательное дело, главное, чтобы твоя машинка всегда ехала дальше, чем у других.
Про папу.
Когда мне было года три, мы ехали с родителями в автобусе. Я сидела у папы на коленях и была очень счастлива. Вдруг счастье оборвалось. Папа встал, отдал меня маме и сказал какой-то незнакомой тете – «Садитесь». Я начала громко орать и орала до тех пор, пока мои родители не выскочили из автобуса как ошпаренные. Отец поставил меня на скамейку и начал ругать «Как тебе не стыдно!». А мне не было стыдно. Еще чего. Пришла чужая тетка и я лишилась счастья! Он сказал: «Когда ты вырастешь, все поймешь».
Папа, я выросла и понимаю. Ты встал, потому что не мог сидеть, когда рядом стояла женщина. Я помню это всю жизнь.
Про Бабу Ягу.
Моим детям было 2 и 3 года, когда мы переехали в новый дом. Возле подъезда была лестница в подвал, какие бывают во всех типовых девятиэтажках. Лестница была грязная, заплеванная, но детей почему-то неудержимо тянуло спуститься по ней вниз. Я ничего не могла сделать. Один раз, когда терпение лопнуло окончательно, я решила напугать их, сказав, что там, в подвале живет страшная Баба-Яга. «Где????!!!!» - закричали они в два голоса и ринулись вниз по лестнице к заветной двери.
Про первый поцелуй.
Мой первый поцелуй так и не случился. Это было в седьмом классе. Получилось так, что на дне рождения у одноклассника, мы с мальчиком, который мне нравился, оказались одни в пустой комнате, когда в соседних двух вовсю развлекался народ. Мальчик посмотрел на меня в упор и попросил: «Поцелуй меня». Дальше было молчание. Я ждала, когда он поцелует меня, потому что была уверена, что девочки не должны делать этого сами. Я умирала от предчувствия нежности. Я восхищалась им. Я поняла, что влюбилась. Молчание длилось несколько минут. Наконец он сказал: «Ты не хочешь меня целовать, я тебе не нравлюсь….». И ушел. Потом мы пытались дружить, но ничего не вышло. Я плакала, писала стихи, и звонила ему по телефону. Он слушал все это, но никак не мог понять, что я от него хочу. Наконец он сказал: «Ты слишком сложная для меня. Я не знаю, что с тобой делать». За мной «бегали» все мальчишки, а я видела только его. Мальчик вырос и женился на моей подруге. С ней все было просто. Но недолго. Они развелись, и почти всю жизнь он прожил один. Его тоже звали Олег К.. Везет же мне с именами.
Про одуванчики.
Эту историю мне рассказали, я ее не помню. Когда мне было год с небольшим, мамина мама отбывала повинность в виде сидения со мной, пока родители развлекались учебой в университете. Мы ходили по магазинам, а возвращались домой (т.е. в Универовскую общагу) мимо полянки, на которой буйным цветом цвели одуванчики. Пока мы катались по улицам, я спокойно сидела в коляске. Но стоило бабушке приблизиться к этой полянке, я начинала выползать с неимоверной быстротой. Бабушка пыталась впихнуть меня обратно, но одуванчики побеждали, и я начинала реветь и вырываться. У бабушки кроме меня и коляски были, как правило, еще и сумки с продуктами и она начинала тихо звереть, пытаясь удержать в руках одновременно сумки, орущего ребенка и толкая ногой средство передвижения. Дома она говорила маме: «Это не ребенок, а чорт…. пищит и лезет, пищит и лезет». Хорошо, что одуванчики быстро отцвели, а то у бабушки наверное был бы инфаркт.
Про воровство.
Один раз мы с бабушкой были в гостях у ее подруги, тети Дуси. Мне было тогда года 4 или 5. Пока они разговаривали, я ходила по дому и рассматривала все вокруг. И увидела брошку. Она была такая яркая, такая необычная, что я поняла, это как раз то, что сделает мою бабушку самой красивой на свете. И я взяла эту брошку. Дома я отдала ее бабушке со словами – это тебе. Она спросила о происхождении вещи. «Взяла у тети Дуси». Спасибо бабуле, она избавила меня от позора, не заставив отдать вещь лично в руки потерпевшей. Но чувство обжигающего стыда за свой поступок я помню до сих пор, потому что бабушка объяснила мне, ЧТО я сделала. С тех пор я не умею врать и не могу брать ничего чужого.
Про то, как из мальчиков вырастают мужчины.
Своего младшего сына я очень долго кормила грудью. Меня это не особо напрягало, но наступил момент, когда я решила, что в принципе хватит. Ему было 4 года, он ходил в детский сад и в принципе мог обойтись без этой милой привычки. Один раз вечером у нас произошел диалог достаточно анекдотичный. Перед сном он заканючил: «Дай молочка, да дай молочка». Дальше было примерно так.
-Дети в твоем возрасте уже не пьют мамино молочко.
-А кто пьет? Оно же все равно есть.
-Их младшие братья и сестры. Ты уже большой.
-У меня нет никого младших. Я самый маленький.
-Нет, большой.
-Тогда дай подержаться!
Про моего деда.
У меня был потрясающий дед. Я ни разу в жизни не слышала, чтобы он повысил голос. У него было прекрасное чувство юмора и интеллект на уровне фантастики. Это я понимаю теперь, а в детстве он был просто мой дедушка. Я помню его шутки, его речь, насыщенно-яркую, образную, полную красок и тепла. Он сделал мне качели в дверном косяке, а иногда вечерами мы сидели с ним возле титана и жгли там бумагу. Когда бумага прогорает, по поверхности начинают бегать огненные змейки. Это очень красивое зрелище. А иногда мы выходили ночью на балкон и смотрели на звезды. Я потеряла дедушку, когда у меня уже были свои дети. Мне сообщили о его смерти меньше, чем за сутки до похорон, из благих побуждений, чтобы не ехала в другой город, имея на руках двоих малюсеньких детей. Мне не дали даже телеграмму, чтобы купить билет на самолет вне очереди. Билетов не было. Единственный Абаканский поезд ушел. Я добиралась на машинах и электричках, спрашивая дорогу у всех подряд. Я успела на похороны. Но саван открывать не стала. Я не хотела видеть мертвого дедушку. Я его помню только живого, улыбчивого, красивого, доброго, искрящегося любовью к людям.