Страх запястий
в чернильнице дней
на полотнах морских берегов,
этих пляжей,
пустынных аллей
кисть дрожащая душных оков…
Укололся рассветный пророк,
и наполнилась пурпуром гладь,
неба синий заветный листок
чьи-то пальцы сжимают опять…
Море тихое, словно игла
в темноте
под ногой
на полу,
шепчет первые вести весла,
что осталось на том берегу.
Даль вещает в пустынный эфир,
пропуская сквозь зубы лучи,
И полсолнца уже проглотив,
подбирает к рассвету ключи.
В ранний час
на песке
все следы –
строки жизней в поэме веков,
запятые и точек узды,
и не слова правдивых стихов…
Пашут землю на том берегу,
наши братья по прошлой судьбе,
и кричат их огни, и зовут
оставаться быть верным мечте…
А изменишь, так сгинешь на век,
затеряется имя во мгле,
запорошит следы первый снег,
встанет новый рассвет на Земле...
Снова тысячи мыслей и дел
будут медленно-верно сжигать…
и опять свой нелепый удел
людям в жизни мирской проклинать,
восхищаться пустынной зарёй,
петь пустотам седые псалмы
на границе с заветной землёй,
отделённой полоскою тьмы…
Слёзы-зарево – вечный мотив,
и органа целительный звук…
в книгах древних,
как хлеб затвердев,
вьётся чад поучительных мук.
Не аукнется в мире людском
песни грустной
мой странный мотив,
и завянет, плода не взрастив,
мой цветок на пороге морском…
Жили люди: родные, друзья…
жил когда-то и я,
жил когда-то и я….