Холодеет воздух
Холодеет воздух, грустью посыревший.
Птицы покидают край унылый спешно -
люди остаются, только затихают,
провожая взглядом улетевших стаи.
Время, как простуда, прилипает к телу,
и лекарства нету, стынет вечер серый,
стены приближая, падая в подушки,
растворяясь где-то над моей макушкой,
смерть и чудо-сказку в сон объединяя
и бесчеловечность дальних звезд прощая.
В полутьме подлунной домовенок Саша
улетевшим птицам вслед рукою машет...
1996
Вечер. Дождь.
В забвеньи вечер шел на смену дню -
тоска то пряталась, то льнула вдруг к огню.
и мозг усталый, не готовый к чуду
все душу ворошил, и горло жгла простуда.
И ангел долго бился у окна
пока его, облезлого, не поглотила мгла.
***
Шел дождь. Гремел своими латами
ночной эфир у водостока.
казалось что-то рядом пряталось,
боясь переступить порога.
И реки простирали длани
к морям далеким и зовущим.
И по ночной алмазной грани
звезда спустилась из-за тучи.
1996
Хрусталь осеннего бокала
Хрусталь осеннего бокала.
Что я любил, ты не узнала.
И тонкий звон прошедших дней
чуть слышен в глубине огней,
мятущихся в вершинах ив.
Нам суждено любить других.
И грусть невидимую днем
мы ночью порлной грудью пьем,
блуждая по алеям снов,
взглянуть не смея под покров
трепещущих прозрачных тайн,
где каждый миг уводит вдаль
от зримого и злого бытия,
сомнения поэзией пройдя,
где воля только лишь своя,
и задержаться бы.. - нельзя -
Таков реальности закон.
И с пробужденьем - новый кон.
И ставки те же - бред, мечта -
И пораженьям нет числа.
1996
Под утро
Возьми же меня в свой карман нагрудный
и выйди из дома тихо под утро.
С улыбкою чуть прикоснешься рукой -
Ты здесь, мой хороший? - я здесь, вечно твой.
Тонкою ниткою манит рассвет,
но звездной тропинкой - за сказкою вслед
торопимся, нужно успеть нам скорей
у времени выиграть парочку дней
и пару ночей, и звезд, и небес,
и несколько старых, но вечных чудес -
блеск взора и пылкость чарующих уст,
и знать, что вернешься, и знать, что вернусь,
распахнутый нежною ласкою грот,
который и гавань, и новый полет,
и стойкость души, и способность мечтать.. -
вдруг стрелки качнутся и тронутся вспять -
и сбудутся тайны в волшебной ночи,
свершатся, увидишь - ты только молчи!..
Из тоненькой нитки зальет все рассвет.. -
в нагрудном кармане меня больше нет.
1996
Кому-то скучно...
Кому-то скучно в темноте,
кому-то спать охота -
меня ж в бескрайней пустоте
другая ждет забота -
Беру гантели в сумку я,
ботинки с каблуками -
мне этой ночью спать нельзя -
я в попу сильно ранен.
Я тихо лезу на чердак,
ботинки надеваю,
а спать я не хочу никак,
и почему не знаю.
Я громко бегаю во тьме,
гантели я бросаю -
и горько и обидно мне,
что где-то засыпают.
И им в вечерней глубине
чего-то снова снится -
а мне так хочется сказать:
"Ну, что - и вам не спится?"
1996
Серость
Утром наибольшая серость -
наивысшая точка побед.
Неподъемная липнет зрелость,
что называется менталитет.
В любую погоду - ненастье -
только кажется иногда -
другого и нет счастья.. -
но потом находишь слова..
Солнца и оптимизма
не достает проклятой стране.
Признаки капитализма -
Классика - Горький - На дне.
Что нам стоит остаться
здесь и как прежде жить -
стрелять, стрелять и стреляться..
И пить.. или просто пить.
1996
***
Расколот весь на мысли и звонки
о чем-то временном и смутном,
минуты, словно пауки,
опутывают утро.
Тоска, печаль и ненависть совместно,
плюс призрачность движения вокруг
замешивают тесто,
сжимая звук.
И мир чернеет, сам собою недоволен,
непримиримо зол и жутко скуп
и тихо, еле слышно, стонет,
рождая зуд.
И надо ли смотреть - что там в конверте,
когда мерцает свет,
и видишь - пьяненькие черти
уже садятся за обед.
1997
Ожидание
Солнце жарит, сошло с ума.
Все равно кто просит -
не идут дела -
пятью пять - двадцать восемь
и звон стекла,
как колокольный звон, в голове
рождает зарифмованные слова,
скользящее вдаль налегке,
сквозь зашторенный узор - к синеве.
Разъедающая тишина из вне
служит причиной бури в себе.
Непонятная безумная красота.
Ожидание зари, вдоха с листа,
Новой эры... пу-сто-та...
Ожидание твоего звонка.
1997
Ветер ломает деревья...
Ветер ломает деревья,
и тожество падения
коих с жизненной установкой
отметает мечты и уловки,
обостряя зрение,
проявляя свойства отражения
по ту сторону зеркала,
оставляя исковерканным
телам и тому, что в них осталось,
уповать на Бога или на жалость
себе подобных. Но даже ликуя
под светом вещим, взгляд минуя
ограду, натыкается на
могилы, где немота
поглощает вчера -
как пуля снайпера
мысли о будущем,
о счастливом грядущем,
желании дожить до утра.
1997
До звонка.
В который раз мотивы и привычки
уводят мысль, как хитрые ловцы,
в горизонтальный лифт последней электрички,
скользящей по прозрачности росы -
Туда, где свет уже не знает спички,
где жгучая вселенная тонка,
где *жизнь* - замкнутая в кавычки,
где сон - провальный - до звонка.
1997
Таинственное
Таинственное будит иногда -
и шаг, что сделан до восхода -
есть шаг - сквозь время года,
вне холостого восприятия, когда
от звезд обвисли провода,
и падая, держась за трубы,
рев мира рвет сухие губы,
и слепит, руша города.. -
и - боль пройдя - находишь чудо -
чуть влажное - в твоих глазах..
1997
Понедельник
День подобрался к середине,
И... - стоп, и дальше - ни хрена.
Пустая пачка анальгина.
Смотрю в пространство из окна -
Там стройка, и кипит работа,
Над краном тучка вдаль спешит
В тот край, где радость беззаботна,
Где свежесть бархатных ланит...
Но - стрелки на часах стреножив,
Всевышний ставит мне на вид -
Пол-днЯ похмельных, с глупой рожей,
Напротив крана, где висит
Тихонько тучка, в крюк вцепившись,
И я на все и вся забив,
На люстре ей уподобИвшись
Качаюсь, глазки отворив.
1997
Приближая...
Приближая слово к точке,
Веришь в призрачность финала -
Окончание не точно,
В точке может быть начало,
Устремление за грани -
Так с осенним ветром птицы
В небе в точку превращаясь,
Раздвигают вдаль границы.
И меняясь совершенно,
Все пространство на закате
Расстилает суеверьев
Темную ночную скатерть.
Точка - время продолженья.
Жизнь, что кажется незрима
Переходит в поколенья
Новых, дышащих мне в спину.
1997
При расхождении
При расхождении двух судеб,
По знакам прошлое дробя,
В серебряном старинном блюде
Катая яблоки за зря,
Вдруг понимаешь - не забудешь..
И так выходишь из себя.
Закат туманный.. Сутки, трое
Следя движение реки,
Забывшись на каком-то слове
Все смотришь, смотришь в косяки
Плывущих листьев в водоеме..
Так начинаются стихи..
Сопротивленье мутной злобе -
Отчаянно.. На волоске
Висишь.. И кто-то входит,
Садится тихо в уголке -
Не разглядеть.. Да только вроде -
С двухвостой плеткою в руке.
1997
Куда-то дальше
Измучен глаз бездонной синевой -
Не разглядеть ни мостика, ни брода.
Потеряны остатки сна, покой
В соизмерении шагов с восходом.
И по глотку - прохладную тоску,
И боль в груди, и коченеют ноги,
И снова - причащенье по утру,
Собрав росы у краешка тревоги.
За горизонт, что согнутый в дугу,
Куда-то дальше - не заметив края..
И время свой фонарик выключает -
И только листьев шепот на ветру..
1997
Покидая...
Я всматриваюсь в своего героя,
подхожу, сажусь ближе..
На столе вино голубое
или белое? - все равно святое.
Но его это не колышет.
Он не чувствует и не слышит,
как скребутся на сердце глупые мыши.
Его сейчас занимает другое -
то, что непосредственно под рукою -
стол, газета, минуты покоя.
Часы стоят все происходит само собою.
Ранняя осень, желтеют листья,
вода становится темной и мутной,
дождь пытается землю очистить -
льет и льет - долго и нудно.
Дорога доносит сигналы машины.
Есть продолжение, и есть причины
для остановки, но старательно не замечая,
наливаешь вина.. - пусто.. ну хотя бы чая.
Пытаясь забыть, еще наливая.
Кружит, кружит лист над рекою.
Я покидаю своего героя..
1997
Тьма из бутылки
Тьма из бутылки.
Ломтики льдинки.
Хрупкая полночь.
Лиловая муть.
А провода, будто
три волосинки,
ветер пытается
в небо удуть.
Капельки страха.
Четки-секунды.
Меркнут глазницы.
Хладеют уста.
Стайка рыбешек
в тени барракуды.
Мелькание мыслей
в дрожи курка.
От невидимки -
штаны и ботинки.
Тлеют желанья.
Густы облака.
Летит, серебрится
нить-паутинка.
Качается мостик.
Слабеет рука.
1997
Сломано весло
Рыбку - ни с руки,
Желудями с дуба.
Пили мужики,
Не дождавшись чуда.
Ржавые штыки.
Грязная посуда.
Вечера легки.
Пиво и подруга.
Дальше - ничего,
Коль из ниоткуда.
Сломано весло,
Не сбежать из круга
Черно-белых дней
Бешенного мира.
У слепых зверей
Нюх на дезертира.
И оклад, как клей -
В спутанные жилы.
Продлевая жизнь.
Подводя причины.
1997
Ночь
Страшным призраком квартала,
Черным принцем тишины
Ночь спустилась, замолчали
Перед бездною дворы.
Звезды смотрят вниз угрюмо,
Мы им сверху не видны -
Продолжаем шить костюмы
Для тринадцатой мечты.
Тихо, тихо, еле слышно
Ломкий сердца шепоток.
Опускается на крыши
Млечный мелкий холодок.
Стрелок ножницы, минуты
Вырезав из длинных дат,
Дарят их не к месту, скупо -
Так живем мы наугад.
Так меняем дни на ночи,
Пустоту - на немоту -
Пережившие заочно
Смерть, Вселенную, Весну..
Страшно, призрачно, устало
Наши тени жнут миры.
Ночь спустилась, замолчали
Перед бездною дворы.
1998
Никого...
Никого в квартире нету -
Пустота и тишина.
Тень крадется по паркету
И проходит у окна,
Над окурком сигареты
Замирает у стола.
Полуночная вендетта.
Дым забытого костра.
Самолюбием согрета
И безверию верна.
Отражают зеркала -
Берег. Волны. Два билета.
Тень любви под звездным светом.
Мир, сгоревший до черна.
1998
Брось... (другу)
Сомненье брось под колесо,
Веселие - в глаза толпы.
И ты поверь, что все прошло,
И ты поверь, что ты - не ты,
Что нет небес и нет зимы,
И нет проталин по весне,
И звезд напрасно жгут костры,
И нету истины в вине,
И нет вчера, и нет ее,
И нет того к кому ушла,
И нет души, и сердце врет -
Тогда ты сможешь жить до ста.
1998
По весне
Тихо ветер дышит в затылок мне.
Дальних звезд качается колыбель.
Засыпают страхи все по весне.
То ль слеза, то ли просто поет капель -
За окном, за стенами, за углом,
За бедой, за временем - тонкий звон.
Сердцу отсыревшему - пора на слом.
Не хватает нежности на сезон.
И мутнеет взгляд. И тоска длинна.
И дорога хрупкая от морозной мглы.
Если не дошел - то моя вина.
Хоть и знаю верно - не дождешься ты.
1998
Тут нет ограды...
Тут нет ограды - холм могилы,
подгнивший столбик без креста -
кого здесь время схоронило? -
поляна странная тиха.
Ни отголоска, ни преданья -
за Веру или колдовство?
Из-под земли слышны рыданья -
но за сто верст нет никого.
1998
Жара
Душный солнечный день. Жара.
Сквозь пыльный мешок - солнце.
ДОма чуть лучше, да и то - с утра.
Кожа вбирает бронзу.
И в состоянии сна -
любая работа мозга.
Ищешь любую тень -
находишь свою - в полшага.
И начинающаяся мигрень
сулит новые блага -
отцветающую сирень,
гул универмага.
Всепроникающая лень -
командир моего парада
расправляет в плечах сажень,
готовя свои награды -
пустоты в глазах людей -
мутные капли яда.
Жара. Продолжаю терпеть.
В восемь часов - прочерк.
Лучевая - не болезнь, но сеть -
в море цветных точек.
Попытка взлететь
не удается - как и все прочее.
Что-то висит вверху -
то ли шар, то ли Бог, то ли тайна,
опуская кровавую мглу
на тонкий хрусталь сознанья.
Шепот ветра приносит золу.
Я вижу, как плавятся зданья.
1998
Осенний свет
Осенний свет.. - пиши, дыши,
читай потерянность на лицах -
то, может, проблески души? -
вернее - не на что напиться.
И ранней призрачной порой
еще во власти одеяла
внезапно думаешь: Бог мой,
как жизни оказалось мало!
Как мало оказалось дел,
что свершены, и что почили -
и мир стоит тяжел и нем,
подобно камню на могиле.
Болит в груди, торопит век
перевернуть еще страницу -
и вылетает человек
сквозь время, словно в небо птица.
И далеко под ним земля,
вся бабьим летом разогрета.
И там вдали, внизу дитя
читает древнего поэта.
1998