звёздами, политической трескотнёю,
вопросом «а где очки:», буквами, запятою
в тексте про ту же зону,
звонками по телефону,
бутылками из-под выпитой и,
стало быть, русской водки,
маршрутом подводной лодки,
радугой расцветок, электрическою дугою,
обстоятельствами, собственною женою
или её отсутствием,
молчаливым напутствием,
представленьем о счастье,
разлетающемся на части,
музыкою, гостями,
последними новостями,
редким, но ещё звонким матом,
неизвестным солдатом,
сомненьями в знании дела,
уверенностью прицела,
невыгодным положением пешки или ладьи,
неподвижным взглядом убийцы
под третейским судьи,
спокойствием палача,
заключением врача,
атаками вшей, друзей и других насекомых,
поведением знакомых
и незнакомых тоже,
желанием съездить в рожу
или в Ригу, или хоть на тот свет
(с орбитами без планет),
инфляцией,
дегустацией
по телевизору едва ли доступных лакомств,
и, по другому каналу, просьбой закончить раком-с,
стеною непонимания,
простотою друга, подруги, карандаша,
просто тою, за которой меньше, чем ни шиша,
разрезами мини и макси до «таксы» юбок,
моделями мясорубок,
в какой-то мере самой
окружающею средой,
с её ландшафтами под цветы,
а также враждебностью той среды,
и, конечно же, бесконечной любовью к детям, -
окружённый всем этим
плюс мыслью что простужен, человек ещё нужен,
как предлог для того, чтобы встать,
спуститься в кафе, поддать
и заплатить за ужин.