* * *
Жара! Над трибунами флагом колышется лето.
Трещат и рвутся из рук билеты
в виду разгара коммерции крупной.
Бицепсы лопаются, как целлофановые пакеты,
в которых потеют тучные фрукты.
Белые спины мороженщиц сулят молочные реки,
перебродивший кисель в мармеладных тюбиках.
В зарослях рук над тропой велотрека
лязгают семечек птичьи клювики.
Плевое дело – взлететь.
Приблизительно треть
незрячих зрителей в темных очках
бегло ощупывают газетные рубрики –
чтиво для пальцев, кубики-рубики.
Капает пудра с облупленного пятачка
взвизгивающей публики.
Где-то внизу готовится зрелище.
Поджаривается на солнце, которое злей еще
здоровой спортивной злости.
Его пережевывая, частые гости
ощущают во рту привкус столовского хлеба.
"Берегите хлеб, берите
столько, сколько вы съедите!"
Кто сим правилом пренебрежет на виду
у шеф-повара Феба,
тому из болельщиков тенты палаток
и продавщицы в белых халатах,
боюсь, на беду,
напомнят о зимах в больничных палатах,
где с равным бесчувствием, вкусив облаток,
стяжаешь радио и еду.
А пока рекорды и страсти горят синим пламенем.
Лидеру лижет пятки расплавленный "ададас".
Белозубый его анфас
скоро предстанет зрителю
распечатанным в зрительной памяти
тиражом миллионным.
Ну а пока
трибуны народные шумны и бдительны,
зрителю хочется наверняка
сильней, чем даже руку пожать победителю,
просто хлебнуть пивка.