Наколола, умыла, обула
Пред лицом петербургской элиты.
Разорён, уничтожен, раздавлен,
Изнасилован картою битой.
Свет погашен в проёме тоннеля
Из-за дряхлой облезлой макаки,
Надо мной издевается Невский,
В полный голос хохочет Исакий,
Беспросветно-свинцовое небо
Ткнуло мордой в глубокую лужу,
Ничего совершенно не значу,
Никому абсолютно не нужен,
Но, ей Богу, отмщение близко,
Покоряться судьбе не обучен,
Без хорошей классической драки
Стал бы мир отвратительно скучен,
А за сим, честь имею сказать Вам,
Хладнокровно, конкретно и сухо,
Что, с приходом весны долгожданной,
Объявляю вендетту старухам.
Всем подряд, сортировки не будет,
Доброй шпаги свистящие звуки,
Или лучше топор, так суровей,
Только пачкать не хочется руки.
Правда, есть тут один на примете,
Я о нём от Онегина слышал,
Одинокий студент шизонутый,
С безвозвратно отъехавшей крышей,
Сам себе на уме, молчаливый,
Подходящая, в целом, персона.
За червонец, надеюсь, поладим.
Точно, завтра схожу к Родиону