За день ничто не шелохнулось в пленном,
А завтра кто-то вновь вселится в грудь,
И буду харкать я словесной пеной,
Не в силах глаз в ночи уже сомкнуть.
И в этом приступе холодного удушья
Фата-моргану вновь увижу я
И нарисую на бумаге тушью
Опять ту жабу, что глядит в меня.
Я помню резчика, его фигуры…
Он никому так и не смог продать
Живых существ той инфернальной сферы,
В плену где душу держит злобный тать.
Миры чреваты паутиной тонкой,
А зеркала так тянут внутрь войти.
Молчит орел, кричит так редко сойка,
Лишь канарейки льётся песнь в клети...