In English: http://www.wsu.edu/~brians/chernobyl_poems/chernobyl_index.html
ПРИПЯТИ
(триптих)
1
Не искупить и не исправить нам
ошибок и беды того апреля.
Всю жизнь нести согнувшимся плечам
прозревшей совести мучительное бремя!
Ведь пересилить,
как переселить,
по дому боль, поверьте, невозможно!
Она в сердцах биеньем будет жить,
прописанная памятью тревожной…
Там,
горечью колючей окружен,
наш город удивленно вопрошает:
за что, за что навек покинут он,
ведь он нас любит
и за все прощает?!
2
Он по ночам, конечно, оживает,
наш город, опустевший на века.
Там наши сны бредут, как облака,
и лунным светом окна зажигают.
Там неусыпной памятью живут
деревья,
помня рук прикосновенья.
Как горько знать им,
что своею тенью
от зноя никого не сберегут!
Вот и качают тихо на ветвях
они ночами наши сны больные…
И звезды рвутся вниз,
на мостовые,
чтоб до утра стоять здесь на часах…
Но минет час.
Покинутые снами,
замрут осиротевшие дома,
и окнами,
сошедшими с ума,
в который раз
прощаться будут с нами!..
3
Постояв над нашим пепелищем,
Что возьмем с собою в долгий путь?
Тайный страх - остаться всюду лишним?
Смысл потери,
обнажившей суть
странного внезапного безродства,
безучастья тех к твоей беде,
кому так же, может быть, придется
стать никем в один единый день?!.
…Мы обречены отстать от стаи
в самую суровую из зим…
Вы ж летите!
Только улетая,
не забудьте не взлетевший клин!
И в какие б радостные дали
вас - счастливых птиц - ни занесло,
пусть вас от беспечности спасает
наше опаленное крыло!..
(фотографии мертвого города - http://www.wsu.edu/~brians/chernobyl_poems/photos1.html)
ТРИПТИХ О ВРЕМЕНИ
1
Забилось Время, словно кошка, в угол.
И в темноте пылают циферблатно
глаза его -
два раскаленных угля.
Ждут часа своего, как роковой расплаты, -
за каждый шаг,
за каждый жест пустячный,
за каждый миг, растраченный бесцельно…
И прошлое предстанет
настоящим -
под взглядом Времени,
направленным прицельно…
2
Когда разменян третий десяток,
все чаще меняешь календари.
И жизнь взимает высокую плату
за каждый подаренный ею миг…
Все чаще - проклятье! - не успеваешь
решить,
обдумать,
взвесить,
прочесть…
Все чаще друзей на распутье теряешь,
все чаще вопросами душу терзаешь:
зачем ты на этом свете - есть?
Оправдана ли
души растрата?
И скольким людям успел ты помочь?..
Когда разменян третий десяток,
короче день и длиннее ночь…
3
Как плотно сжато времени кольцо!
В шальном переплетенье зим и весен
нас вниз швыряет
или же возносит
под небеса
природы колдовство…
Век мимолетен и неповторим.
Роптать на жизнь нам все же не пристало,
ведь нам отпущено так много
и так мало
в шальном переплетенье весен, зим…
* * *
Я к вам возвращаюсь, леса,
в минуты печали,
ведь в вас - пробужденье мое,
мое изначалье.
Когда возвращаюсь я к вам,
я вновь возрождаюсь -
сквозь мох прошлогодний
надежды ростком пробиваюсь.
В зеленом пруду, от дождя,
словно тесто, набухшем,
острейшая боль
вдруг становится
мельче и глуше…
Здесь дождь разобьется в траве
светло и тревожно.
И все, недоступное мне,
вдруг станет возможным…
ДОЛЯ
(триптих)
1
Работаю -
как из последних сил,
как из последних дней
гляжу на вечность…
Прощанья миг мне голову вскружил…
Я обожаю вас -
случайных встречных!
Вы мне - никто,
но дарите сюжет,
улыбку,
взгляд, отравленный горчинкой…
Вы удивленно смотрите мне вслед
за то, что я люблю вас беспричинно…
А может,
мне видней из немоты,
из наготы покинутых селений -
нет ничего нелепее вражды,
нет ничего прекрасней откровенья,
как мелочны удача и успех,
как низменно стремление к богатству,
что не купить, как прошлогодний снег,
ни за какие деньги чувство братства?!.
Какое счастье -
возвращаться в дом
и возвращать долги друзьям и ближним,
не думая,
что твой последний долг -
склониться над родимым пепелищем!.. 2
Я принимаю
этот мир!
Я обнимаю
этот воздух!
Я счастлива,
что так непросто
мне
счастьем
быть
твоим!..
3
Работаю -
как из последних сил,
как из последних дней
гляжу на вечность…
Но лишь с тобой
мне час рассветный мил.
И лишь с тобой
прекрасен каждый вечер.
Ведь, может,
мне и впрямь осталось жить -
вязанку дней спалив в короткий месяц?
Теперь,
когда я так могу любить,
когда мой мир так величав и светел?!.
Жизнь продымила на чужих кострах
(на свете инквизиторов немало!).
Сгорало все.
Сгорало,
даже прах
после себя порой не оставляло…
Но все живет упрямая душа,
в который раз восставшая из пепла!
Живу взахлеб!
Живу тобой дыша!
И за тебя опять готова в пекло!..
Но подо мной губительный огонь
ты гасишь милосердными руками…
Храни тебя, Господь,
Любимый мой!
Храни тебя души спасенной пламень!..
* * *
Твой взгляд о тень мою споткнется,
и тень
метнется
в сумрак лиственный.
Над нами вспыхнет бледным солнцем
фонарь,
вопросом жгучим выжженный…
Попав под тяготенье света,
дыханье сжато, губы стиснуты,
и нет ответа,
нет ответа
на этот свет в ночи неистовой!..
Но, вырвавшись из тяготения,
качнув завядший куст жасмина, -
врозь поплывут две наши тени,
ночною мглой дыша нам в спины.
И желтый лист падет на выдохе,
истомно долгим будет вдох.
Как будто мы и впрямь застигнуты
осенней мудростью врасплох…
* * *
Мы,
оторвавшись от земли,
упрямо,
больно
рвались в небо.
И вот -
земля уходит в небыль…
Что без нее такое -
мы?!.
* * *
Василию Деомидовичу Дубоделу,
умершему в августе 1988 года, и всем
былым и будущим жертвам Чернобыля
посвящаются эти строки
Не регистрировали нас
и нашу смерть
с авариею связывать не стали, -
не плавилась от слез оркестров медь,
процессии венки не возлагали…
Списали нас
на беспризорный стресс,
на подлые врожденные недуги…
А мы - расплата за лихой прогресс,
всего лишь - жертвы чьих-то сытых буден.
Нам не обидно было б умирать,
когда бы знать,
что наша смерть поможет
"ошибок роковых" не повторять
и "действий безответственных" не множить!
Но среди тысяч "компетентных" лиц,
считающих в процентах наши "души",
душа и честь давно перевелись,
и потому отчаянье так душит.
Списали нас.
Стараются списать
во святость лжи
больные наши были…
Но нас ничто не вынудит молчать!
И даже после смерти
из могилы
мы будем к вашей Совести взывать,
чтоб Землю
в саркофаг не превратили!
* * *
Мир праху твоему,
неведомый земляк!
Мы все там будем рано или поздно.
Ты жить хотел, как все.
Но получилось так,
что выжить оказалось невозможно…
Прошла твоя беда.
Настанет наш черед,
ты приготовь там место попросторней.
Ах, если бы сумел
наш "массовый" уход
застрять у лжи горючей правдой в горле!
Дай Бог всех наших бед
не ведать никому!
Пусть будем мы пределом истребленья.
Ты с этим умирал…
Мир праху твоему,
земляк мой из покинутых селений!..
* * *
Бессонницы недуг неизлечимый
ночами манит в прошлое меня,
и я вхожу без стука, без причины
в дома к давно покинутым друзьям.
Нам есть еще о чем поговорить,
есть чем помочь друг другу, непременно.
Ни время, ни пространство, ни измены
еще нас не сумели разлучить.
И свет в домах утраченных друзей
включается в ночи на небе позднем,
и мне с друзьями радостно и слезно
листать тома уже минувших дней…
А день несет иные имена,
и новые заботы ждут за дверью,
и новые разлуки и потери
бессонницей не вычерпать до дна…
НОША
Это ж надо - в свои-то тридцать! -
не дожить,
а скорее - дожиться
до того,
что в душе,
как в гробнице,
тяжелы,
словно бревна сырые,
громоздятся
все годы былые:
и счастливые,
и роковые!..
И дышать оттого все труднее,
что душа не поет,
а немеет;
не болит,
а скорее - болеет…
Не взлететь! -
Хоть над самым порогом
край небес накренился пологий.
Но уже утомили дороги,
так стреножили -
больше не взвиться!
В небесах отражаются лица,
лица тех,
с кем случилось проститься.
Никого не забыть!
Не забыться!..
Знать,
душа - это трудная память.
Ничего не стереть,
не убавить.
Ничего не избыть,
не исправить!..
…Все же это - святая ноша,
чем она тяжелей,
тем дороже!
РАДИОФОБИЯ
Только ли это - боязнь радиации?
Может быть, больше - страх перед войнами?
Может быть, это - боязнь предательства,
трусости, тупости и беззакония?!.
Время пришло, наконец, разобраться,
Что же такое радиофобия.
Это -
когда не умеют смиряться
люди, пройдя через драму Чернобыля,
с правдой, дозируемой министрами
("Ровно вот столько сегодня глотните!").
С лживыми цифрами,
с подлыми мыслями
мы не смиримся,
хоть сколько клеймите!
Не пожелаем - и не предлагайте! -
мир созерцать сквозь очки бюрократа!
Мнительны очень!
И, понимаете,
каждого павшего помним, как брата!..
В стекла оконные брошенных зданий
смотрим теперь мы на хрупкую Землю!
Эти очки нас уже не обманут! -
В эти очки нам, поверьте, виднее:
Реки мелеющие,
леса отравленные,
дети, рожденные, чтобы не выжить…
Сильные дяденьки, что вы им дали,
кроме бравады по телевизору?!
Как, мол, прекрасно детишки усвоили
некогда вредную радиацию!..
(Это у взрослых - радиофобия,
а у детей - все еще адаптация?!)
Что же такое с миром случилось,
Если гуманнейшая из профессий
тоже в чиновничью превратилась?!.
Радиофобия,
стань повсеместной!
Не дожидаясь добавочной встряски
новых трагедий,
чтоб новые тысячи,
пекло прошедшие,
делались зрячими, -
радиофобией, может быть, вылечим
мир
от беспечности, алчности, сытости,
от бездуховности, бюрократизма,
чтоб не пришлось нам по чьей-либо милости
в нечеловечество переродиться?!
* * *
В этот век респектабельный
разве стали ненужными -
отношенья бесплатные,
беззаветные дружбы?
В этот век реактивный
разве выбыло в бывшее,
разве стало наивным -
сострадание к ближнему?
Мы несемся пространственно,
словно ветер сквозной,
мимо боли и радости,
мимо жизни самой…
Страшно,
если заденет
проносящийся мимо
это солнце на небе -
одуванчик пугливый! -
Ведь тогда разлетятся,
словно лучики,
вечные
упованья на братство
и на все человечное!..
* * *
Я верю,
если нам дано
выхватывать пытливым взглядом
непостижимое родство
души, живущей где-то рядом;
и если хватит нам тепла,
чтоб чей-то день
от угасанья
спасти;
и если ночь светла
огнем
взаимопониманья -
то нам все беды нипочем!
Стремясь из суетного круга,
мы будем чувствовать плечо
еще неведомого друга…
* * *
Тень на солнце -
от прикрытых глаз,
тень на сердце -
от обид стоверстных…
Слово - выше и мудрее нас.
Слово - солнце на руках,
простертых
в мир, сияющий его лучами…
И когда я вновь изнемогаю,
тьму не в силах развести плечами, -
я в ладонях солнце зажигаю…
Даже если сердце мне обуглит,
даже если обескровит пальцы,
знаю - будет слово,
значит, будет
жизнь рассветом новым возрождаться!..
ЛЮБОВЬ
(диптих)
1
Твой голос сквозь вьюгу
пробьется,
сольется
с ее освежающей силой!..
Любимый!
В разлуку не верю! -
Метелью
тебя обнимаю, мой милый!..
Как жарко ты ветром
ласкаешь мне щеки!
Как грустно к губам припадаешь!..
Сжигаешь запреты,
ломаешь расчеты,
и в небо меня увлекаешь!
Я в небе робею.
Здесь просто и сложно,
так жгуче, так сладко, так снежно…
Так близко с твоею
любовью тревожной
моя бесприютная нежность!..
Но что это?
Голос твой вдруг обрывают,
и стонет гудок телефонный…
И небо большое
стремительно тает
в моей одинокой ладони.
2
Неужели это сбудется?
Оборвется ночи путь,
Выйдет улица на улицу,
чтоб на нас двоих - взглянуть,
захлебнуться откровением
двух схлестнувшихся стихий?!.
Улиц белое волнение
хлынет в белые стихи,
набело
все страсти выстрадав…
И на улице
вдвоем
мы с тобою будем избраны -
королевой,
королем!..
Будет править миром таинство
нами выстраданных дней…
Неужели это станется
в этом мире - средь людей?!.
* * *
Зажги свой свет в моем дому!
И пусть витражно вспыхнет память,
чтоб легче было моему
сознанью в глубь разлуки падать…
И пусть крутые виражи
на витражах отобразятся,
когда вдруг обнаружит жизнь
лицо под маскою паяца!
И обнаженная душа
в твоих глазах горит покуда,
Зажги свой свет!
И, чуть дыша,
я на него молиться буду…
* * *
Когда уходит близкий человек -
совсем уходит,
гневно хлопнув дверью, -
то время останавливает бег,
как будто в происшедшее не веря…
Квартира превращается в острог,
где вещи отбывают наказанье
за все,
что мы любимым не сказали,
за все,
что мы сказали,
но не в срок…
И ворох фотографий ворошить -
лишь повод для непрошеной печали…
И ничего нельзя начать сначала,
и ничего уже не повторить!
МЫ НЕ МОГЛИ ДРУГ ДРУГА НЕ НАЙТИ
(цикл)
1
В этом мире, таком бездонном,
в этом мире загубленных доль
я своею тревожной ладонью
вдруг твою ощутила ладонь…
Кто ты? Дух мой голубоглазый?
Светлый образ
средь моря бед?..
Знаю я, что путь нам заказан
по дороге к одной судьбе!
Может быть, понимания слишком
много
и столько тепла,
оттого что нам адскою вспышкой
обреченность сердца обожгла?!.
2
И снова лето комариным писком
заполнило дворы и пустыри,
где жгут костры чумазые мальчишки
и липы изнывают от жары.
Вот сумерки ползут, загустевая,
боясь вдруг наколоться на звезду…
Как странно, что Вселенная не знает,
что этой ночью я к тебе приду!
А ей бы знать!
И всем на удивленье
устроить небывалый звездопад
и звездолет, и звездопредставленье!..
А ей бы уничтожить все сомненья
а совершить венчания обряд
невиданный!
Ну что ей, право, стоит
нарушить мироздания покой,
когда она уж сделала такое:
нас познакомила с тобой!..
3
Как долго мы,
расталкивая звезды,
друг к другу шли
по Млечному Пути! -
Не встретиться нам было невозможно!
Мы не могли друг друга не найти!..
Но,
встретившись,
мы так и не постигли
все таинство
схлестнувших нас путей.
И замерли мы в двух шагах от мига
любви своей…
4
И кричат глаза,
когда сводит рот.
Только крик,
скользнув по ресницам,
упадет
в траву…
И в траве замрет.
Даже взглядом ответить боимся…
5
Как умудрились мы
в иное измеренье
проникнуть без часов?
Куда нас заведет
шальное притяженье
полярных полюсов?!.
Мы спорим не о том,
молчим о невозможном
и сдавливаем крик…
Посредством чувств шестых
общение несносно,
полярный мой двойник!
И каждый жест,
и взгляд наш
нежностью отмечен
с тоскою пополам…
Но снова гаснет день,
и ночь летит навстречу
двум разным полюсам…
6
Тщетно, разрывая мглу вселенной,
рвется к нам звезда наша двойная! -
Несоизмеримо наше время
с этим светом,
вспыхнувшем над нами…
Сами закрываем плотно двери,
окна наглухо в ночи зашториваем.
Только пробиваются сквозь щели
тоненькие лучики настойчивые.
Наши сны,
по тонким этим лучикам
балансируя,
спешат друг к другу,
и бредут по опустевшим улочкам,
как по заколдованному кругу…
7
Нет, звезды абстрактны.
Не то измеренье!
Вернемся обратно.
Пройдемся отдельно
по травам
вдоль тракта -
судьбе параллельно.
Пройдемся отдельно…
Мой верный попутчик,
так жить невозможно!
Но можем ли лучше?!
Как небо тревожно!..
Я вновь задыхаюсь!
Помочь мне не можешь,
но все понимаешь.
…По травам
вдоль тракта
следы наши стынут,
сияя абстрактною
звездною пылью…
"ЖЕСТОКИЙ РОМАНС"
(диптих)
1
Ямщик,
придержи лошадей
у этой вот двери. -
Пусть он удивится судьбе,
себе не поверит!
Пусть ночь позавидует нам,
томимая страстью!..
Ямщик,
не забудь - к двум часам
раскрыть двери настежь,
и плотно захлопнуть за мной,
и плеткою свистнуть,
и гнать лошадей столбовой
дорогою жизни!
Пусть время навстречу летит,
пусть версты несутся!..
Ямщик,
не давай мне в пути
назад оглянуться!..
2
Поверьте,
отнюдь не надежда! -
Я - Ваша потеря,
поймите!
Оставьте
минувшее в прежнем! -
Меня не любите!..
Забудьте!
Я Вас не встревожу
ни взглядом,
ни вздохом отныне!..
Мы с Вами до боли похожи!
Мы с Вами до смерти чужие!..
Не клясть
нам судьбу за встречу,
не горевать об утрате.
Я - Ваш догоревший вечер…
Прощайте!
Спешите
к иным рассветам!
Пусть будут они прекрасны!..
Я - Ваш улетевший ветер!
А ветер ловить напрасно,
поверьте.
* * *
Я была чужой еще вчера.
Ты был как далекий тихий остров…
Но не ходит худо без добра.
И беда свела нас очень просто!
Я рванулась,
словно на магнит,
к мудрым, исцеляющим ладоням,
чувствуя,
что их тепло таит
неизбывность доброты исконной…
Ты, должно быть, тоже лихо знал,
коль с такой решимостью задорной
бросился отчаянно к ногам
горем обездоленной
мадонны…
Так и повенчались грусть с бедой,
и шаманим весело ночами…
Утром же -
стоим с тобою в храме
перед очищающей свечой…
Но понять мне трудно -
отчего
так саднит под левою лопаткой,
когда жить
и весело и сладко,
ощущая сильное плечо?!
* * *
Всё.
Прорвались
запретные ветры -
и деревья согнули спины.
Наши окна в ночи ослепли,
и друг к другу пошли
слепые.
Но земля раскололась между…
И посыпались битые стекла.
Небо тихо скользнуло в бездну
мимо
остолбеневших окон…
СЫНУ
Я строю дом из капелек росы,
сплетаю стены из травы душистой…
Я строю дом
для нас с тобою, сын,
из облаков
отчаянно пушистых…
Из запахов лесных плету ковер,
а птичий щебет - шифером на крышу!
Пусть дом поет, смеется, плачет,
дышит
и радуется -
в нем такой простор!
Я строю дом на четырех ветрах,
у четырех дорог,
чтобы слетались
все вести к нам.
А горе, боль и страх
чтоб с пылью придорожною смешались…
Я строю дом из капелек росы
и света, преломленного улыбкой…
Я строю дом
на почве очень зыбкой, -
прости мне
непрактичность эту,
сын.
* * *
День сгорел.
И тысячами окон
город утомленно смотрит в ночь.
Но внезапно молнией высокой
раскололось небо:
будет дождь!
Значит,
будет праздник непогоды!..
Значит,
духота надорвалась!
Я уже почти четыре года
ощущала гнет ее и власть.
Раскололась чаша,
и терпенье
в ожидание перелилось…
И, возможно, счастье родилось?
Ливень будет для него купелью.
* * *
Вот я уже опять готовлюсь к встрече.
А встречу мне никто не назначал…
Но замер в ожиданье у плеча
и смотрит мне в глаза пытливо вечер.
Он будет к ней готовиться, как я,
и будет вздрагивать при каждом стуке в двери.
Он будет ошибаться и не верить,
что больше встреч ты мне не назначал…
НОЧНОЙ НАПЕВ
(триптих)
1
Ты - мой приходящий
и вновь уходящий.
Тебе - моя радость,
а беды - себе.
Все беды - одной! - немалая тяжесть,
но радость - одной - тяжелее вдвойне!..
Твой славлю приход я,
скорблю об уходе.
Но свет ожиданья - врачующий свет!
Как страшно,
когда даже этого нет,
а жизнь на исходе!
2
В бессоннице,
в бреду
стихи мои бредут
и ничего вокруг не замечают:
того,
что жизнь - обман,
того,
что пуст карман,
того,
что я - на краешке отчаянья…
Сквозь стоны и сквозь смех,
не ведая помех,
бредут мои слепые музыканты. -
Их поводырь устал,
в бессоннице отстал,
а им самим прозреть не по таланту…
3
Все исчезает.
И все повторяется снова -
радость
и боль,
и весомость нежданного слова…
Что же ты точку
ставишь на этой странице?!
Все повторится,
поверь,
все повторится!
Радость,
вернувшись,
покажется радостью новой;
боль - самой острой,
доселе еще не знакомой;
слово наполнится
новым весомым значеньем…
Все,
повторившись,
окажется важным,
как откровенье…
* * *
Отреченье - как самосожженье!
Как в огонь, бросаюсь - в дела…
Но боюсь, что своим отреченьем
от печали тебя не спасла!..
На губах твоих запеклась
утомленность моей беды…
Отрекаясь -
не отреклась,
уходя -
не сожгла мосты!
Несгораемыми оказались
те мосты,
и по ним в ночи
каблучками рядом с печалью
наша радость былая стучит…
ВДОХНОВЕНИЕ
(диптих)
1
Кто-то уснуть не дает мне опять
и колобродит в потемках квартирных
ветром,
готовым всенощно шептать
вещие строки видений надмирных.
Шепот растет,
шелестит по углам,
плачет навзрыд,
и хохочет безбожно,
и возвращает весомость словам,
и пробегает морозцем по коже…
Сладок недуг - не уснуть до утра
и повторять воспаленно, устало
все, что тебе нашептали ветра,
все, что виденья тебе нашептали;
и удивленно заметить рассвет
сквозь преломленье бессонного бреда,
вдруг обнаружив, что в комнате нет
странного гостя - ночного соседа!..
2
Мой костер,
горящий в ночи,
от отчаянья не излечил…
И в кругу безучастных светил
холод непониманья сквозил.
Лес, тоской захлебнувшись, притих.
За стихом вновь сжигала я стих
бесполезно
для праздной толпы…
Только вдруг появилось из тьмы
Пониманье,
присев у огня,
теплым светом пронзило меня.
И стихи засияли, искрясь.
Лес вздохнул.
И незримая связь
наши души сплела до утра
с чуткой мглою,
с дыханьем костра…
* * *
Щедрым неоном
высвечен город,
высвечен город мой спящий.
Сонные кроны
выбелил холод,
ветер срывает иней дрожащий…
Выйду в объятья
стужи и ветра,
выйду в мерцанье неона,
и собирать я
пойду до рассвета
иней дрожащий в ладони.
Спящие окна высвечивать буду
хрупкими иглами света.
Может быть, кто-то
все-таки в чудо
снова поверит с рассветом?!.
Снова поверит
и улыбнется
дивному свету восторженно!..
Но не заметит
и не коснется
пальцев моих отмороженных…
* * *
Нас годы щадили.
В бессилье, в бесславье
скупые морщины
нам ветер расправил.
Коварный кудесник -
залетный угодник -
пронизывал сердце,
прилизывал годы…
Не то чтобы были
мы в чем-то порочны,
но где-то забыли
житейский подстрочник.
Не то чтоб парили
над жизнью без веры,
добра накопили,
растратили нервы…
Но где-то, но чем-то
подточены корни,
и в землю мы тщетно
ветвями уходим.
Врастаем мы в землю
своими ветвями…
А ветры Вселенной
смеются над нами.
Нам трудно без почвы,
когда они свищут!
Из веток непрочных
плетем корневище…
У ПЕРЕХОДА
(триптих)
1
Век вселенского распада.
В циклотронах рвутся ядра;
рвутся души,
рвутся звуки
бешено…
А за тихою оградой
на скамье чужого сада
обреченность
век разлуки
взвешивает.
И глаза ее античны,
и ладони нервно сжаты,
и слова ее в гортани
сдержаны…
Рядом машет смерть цинично
торопливою лопатой.
Здесь и шепот пуще брани -
безутешнее…
А на улице нарядной
громыхает бесконечный
хор машин и пешеходов
смешанный…
Светофор,
мигая, жадно
поглощает судьбы встречных
у подземных переходов
вечности…
2
Долго
о благе,
словно вороны
неугомонно чинуши галдели…
Но почему-то
бесповоротно
благо уходит…
Не доглядели?!
Вышла весною черемуха за город
в белом цветении - в гамма свечении.
Что это - сил таинственных заговор?
Происки чьи-то?
Не доглядели!
Что там черемуха!
Это не овощ…
Вот помидоры до срока созрели:
съел помидорину - "скорую помощь"
вызвали срочно.
Не доглядели.
К морю приехали -
к неиссякаемой
силе целебной…
И - обомлели.
Море - огромная сточная яма…
Что же случилось?
Не доглядели?..
Как же нас ловко доселе дурачили
планов гигантских
слепые радетели!
Вот и приходится горько оплачивать
то, что так просто вчера проглядели мы…
3
Скончался день?
Или Земли кончина?
На бледных листьях - мертвая роса.
Уже не важно,
чья вина
и не важна причина,
лишь вороньем вскипают небеса…
И вот уже ни запахов, ни звуков.
И в этом мире мира больше нет.
Здесь мы любили…
Вечная разлука
теперь царит на выжженной Земле…
Такие сны все чаще сниться стали.
Все чаще беспричинно грустно мне,
когда над городом
кружат вороньи стаи
в продымленной,
тревожной вышине…
* * *
Неужто это надо - уезжать,
терять года, чтоб получить мгновенья?!
Но нас с тобой по осени опять
уносят поезда -
за поле зрения…
Как это поле было велико!
В четыре глаза - даль необозрима.
Два сердца не тревожит боль гудков
и поезда, грохочущие мимо!..
Неужто это надо - разрывать,
когда сердца срослися каждой клеткою?!
Но нам с тобой по осени опять
деревья обречено машут ветками…
Мой поезд содрогнулся от тоски,
стучат колеса в грусти оголтело…
Вновь от моей и до твоей руки
легли поля
без края и предела…
* * *
Взлохмаченный вечер
понуро бредет по шоссе,
за крыши домов
задевая вихрами лениво…
На лавочке двое.
К ним рядышком вечер подсел,
печально вздыхает
и смотрит тоскливо-тоскливо.
На лавочке двое…
Им грусти его не понять,
а мрачность его
не мешает застыть в поцелуе…
И вечер встает,
и понуро плетется опять
за липы,
за город,
в безокую полночь глухую…
ОДИНОЧЕСТВО
Опять плывут по жгучему морозу -
в чужих руках
дрожащие мимозы,
плывут по городу торжественно и странно
в чужих руках
озябшие тюльпаны…
Плывут цветы,
морозный воздух плавя.
Весна, должно быть, будет затяжная.
…Чужая.
* * *
Сомненья отогнать,
в единство мира влиться -
чтоб призрачно над миром пролететь
и дождиком над городом пролиться?..
Или проникнуть в сущность бытия?
Совсем не трудно
в мире раствориться,
куда сложней -
весь мир вобрать в себя…
* * *
Мелочь -
явный симптом нищеты.
Не заметил, должно быть, и сам,
когда начал разменивать ты
боль и радость
по мелочам?..
Ты, конечно, не этого ждал
и томился в ночи об ином,
но потом растерял,
разменял
в суете ожиданье свое…
Медяки!
Как их много теперь!
Но тоскливо в карманах звенит -
мелочь встречи и мелочь потерь,
мелочь дружбы и мелочь обид…
БЕРЕГА
Твой берег пуст и одинок,
там знойный ветер сосны сушит…
Мой берег щедр,
но так далек,
что щедрость не излечит душу!..
Как донести в твой непокой,
в скитанье одинокое -
живейшей радости поклон
из далека далекого?
Как уберечь от немоты
Твой голос -
дар Орфеевый?!.
На береге печальном - ты,
я - на веселом береге…
Качает берега волна,
но никогда их не сведет…
И ты один!
И я одна!
И каждый день - не тот,
не тот…
МОНОЛОГ УЛИТКИ
Сохрани меня, мой кров,
защити от любого зла!
Нет когтей у меня, нет клыков,
есть лишь два незрелых крыла…
Я когда-то мечтала взлететь,
но - увы! - не хватило сил.
И теперь мягкотелая ветвь -
мой венец вместо легких крыл…
А еще я мечтала познать
мир большой, чтоб уметь в нем жить.
Оказалось, что нужно лгать,
быть змеей
или зверем быть…
Только это - не мой удел!
Не могу дать отпор врагу,
ни спастись от предательских стрел,
ни юлить, ни давить не могу!..
Отказалась я впредь терпеть
мир, в котором легко палачу.
Что осталось мне? Выбрать смерть…
Или домик себе по плечу…
И с тех пор я живу без затей,
не моля о судьбе иной…
Сбереги лишь моих детей,
сохрани же нас, домик мой!..
НЕУДАВШИЙСЯ ЭСКИЗ
(диптих)
1
Схлестнулись на холсте две линии,
как две тропы…
Должно быть, стали мы наивнее
в тисках судьбы,
должно быть, было все обманчиво
еще вчера?!.
Схлестнулись наши дни вчерашние,
сожглись дотла…
И вот на этом пепелище
былых надежд
сегодня оказалось лишним,
как лишний жест…
Исправить что-то - дело зряшное!
Лишь взмах руки -
крест-накрест наше настоящее,
и - прочь шаги
по тропам, розно убегающим…
А на холсте -
где были мы с тобой вчера еще -
следы в золе…
2
Должно быть, ты - действительно мечта!
И каждый,
памятью моей отмеченный,
мазком ложился на клочок холста,
и образ твой по-новому высвечивал…
И каждый,
штрих оставив, уходил.
И долго эхо тех шагов звучало…
На этом свете нет таких белил,
чтоб холст загрунтовать
и - все сначала!
И нет ножа,
чтоб, соскоблить с холста
твои глаза с тоскою голубою…
Должно быть, ты - действительно мечта,
всю жизнь смеющаяся надо мною…
* * *
Было без света бело.
Было светло до рассвета.
Было…Быльем замело
мир тот - шальное лето…
Там припадала земля
к небу -
испить прохлады.
Там было все не зря,
там было все - как надо!..
Так отчего ж теперь
день захлебнулся мглою?
Солью из глаз ночей -
небо над головою!
Соль эту - сей настой
радости нашей летней -
пить нам теперь с тобой,
пить до черты последней…
* * *
Выпал несносный день.
Ранним бесслезным утром
солнца скользнула тень
в сумрачном мире…
Будто
где-то на дне души -
там, где до боли пусто, -
гравием не зашуршит
новорожденное чувство.
* * *
Пусть продлится несбываемость
грез моих и рук твоих!
Разрядится пусть отчаянность
глаз в разрядах грозовых,
и прольется горечь ливнями
слез,
дороги затопив!..
Чем ты дальше,
чем несбывнее -
тем безудержней любим…
ВЕРЛИБР
Печально,
но существует
обратное время - разлука.
Оно опустевшие зори
роняет на грустную землю,
посеяв бесплодность дней.
Оно бесконечно дольше
мгновений, когда мы вместе,
и время наше по кругу
мустангом несется вскачь, -
ведь в этой шальной карусели
мы даже в глаза друг другу
вглядеться не успеваем,
как наш пролетает час…
Тогда-то
и выпадает
бессмысленным пустоцветом
обратное время - разлука.
И замирает мир…
МАМА
(цикл)
Светлой памяти
Марии Филипповны Волошиной-Ягнюк
1
Ах, как долог путь разлуки
от прощания - до встречи!
Ах, как кратко время встречи
от разлуки - до разлуки!..
Материнскою слезою
путь разлуки не измерить,
материнскою слезою
радость встречи не излить…
А слеза
сжигает годы.
Но опять ты у дороги
все стоишь,
стоишь годами
с пересохшими глазами…
2
Милый домик под старенькой крышей
тихо дремлет в дали вишневой…
Может, мама во дворик вышла
надышаться ночною дремой?
Может, мама в постели бредит
от того, что никто не пишет,
от того, что никто не едет
в этот домик под старенькой крышей?
Ну, а нас разбросали версты.
Ну, а нас замотали дали.
В этой жизни все так не просто.
Постоянно не успеваем…
Но однажды,
забросив дела свои,
мы спешим в тихий домик под вишнями,
где живет наше детство вихрастое,
где нас ждет наше время бывшее…
3
И вот уже дыхание порога
иголками пульсирует в висках -
ведь босоногая девчонка-недотрога
глядит в тебя с альбомного листка!
Тяжелый запах старого белья
смешался с ароматом спелой вишни…
И мама с деликатностью излишней
выпытывает, счастлива ли я.
Она вздохнет и пододвинет ближе
мне вазу переполненную вишней,
и в добрые, усталые морщинки
запрячутся две робкие слезинки…
А я начну твердить ей о работе,
что все в порядке,
и что я - в почете,
что сын - растет,
что радостей - немало…
Но вдруг увижу:
мне не верит мама!
И вдруг прочту в глазах ее тревожных,
что обмануть ее мне
невозможно.
И я, как в детстве, к ней в подол зароюсь -
все выплачу вечернею зоре
до первых сновидений…
Но сквозь дрему,
не насладившись ощущеньем дома,
опять услышу где-то за порогом
знакомый, беспокойный зов дороги…
4
А мне теперь бы - бабье лето,
а мне теперь бы - журавлей,
а мне теперь бы
песню эту -
грустинку матери моей!
Но в детство улетела стая.
И песня вдруг оборвалась
там,
где судьбы рука стальная
меж нами разорвала связь.
5
Жажда памяти - вечная жажда.
Нет тебя, а меня все манит
отложить все дела однажды,
и в твою отправиться память,
чтоб умчал меня поезд курьерский
в твое трудное лето, мама…
Я сойду на еще безымянной
промежуточной станции детства,
где ковыль повенчался с осокою,
где тебе довелось одинокою
горевать до победной весны,
где взрывались тревожные сны
шепелявою детскою речью -
безотцовщина грелась за печью.
А когда стало горького горше,
В дом вошел мне отец, брату отчим, -
чужаком в твою долю вломился…
А тебе твой июнь еще снился,
твой короткий месяц медовый.
обернувшийся вдруг бедою…
Я на станции безымянной
постою…
Ничего не вспомнить!
Как же мало я знаю, мама,
чтобы память тобой заполнить!
6
Мне память о тебе,
как соль - на рану…
Что нет тебя, не верю - вот беда!
Разлука кончится,
когда и я предстану
перед решеньем Высшего суда.
Чем оно будет? Адом или раем?
Не важно!
Я боюсь лишь одного -
вдруг в том краю я просто не узнаю
бесплотный облик духа твоего?!
Вдруг в том краю тебя я не замечу,
мы просто разминемся?!
Вот когда
он будет страшен,
ибо будет вечен,
путь без тебя,
ведущий в никуда…
7
За окном заиндевелым
бродит тень
твоя
поседевшая…
От шагов ее
чуткие стены
содрогаются, безутешные.
И волос твоих трепетный иней
одичалые ветры вьют…
Ты оставила только имя,
только имя и тень свою
за окном…
К ИСТОКАМ
Язык немеет. Нету языка -
без памяти, без племени, без роду…
Но, обезумев, вспять пошла река
и обнажила адскую дорогу.
Иду по ней, от смрада очумев,
и вязнут ноги в перегное судеб…
Там, впереди, средь родовых дерев
мое
слепой палач под корень рубит.
Его руки уже не отвести,
и даже лиц родных не разглядеть мне…
Но вновь смогу я голос обрести,
лишь одолев дорогу истребленья -
к истокам кро`ви по следам в крови`,
по крохам свою память собирая:
вот - гордость сломленная,
вот - клочок любви
растоптанной,
вот - доброта былая
и… Украина,
где родных корней
остатки
еще теплятся и дышат…
Прости мне, мамо, что земли твоей
лишь погребальный стон дано мне слышать!
Язык немеет…
О беспутный век!
Бездарен ум, нищ дух, а сердце голо!..
Пророки есть, зато Отечеств нет.
И не пустеет место перемола.
МОЛИТВА
Дай мне силы, Любовь,
не обидеть врага своего.
Успокой мою кровь,
когда в мире свирепствует зло.
Дай мне силы - не пасть,
когда всюду бесчинствует блуд.
Дай мне силы - не красть,
когда все - сплошь и рядом - крадут.
Дай мне друга простить,
когда он меня предал стократ.
Дай мне гордость смирить,
когда дух мой бесправьем распят.
Дай с ума не сойти
средь бездушных и алчных людей.
Дай из жизни уйти,
коль не хватит мне силы твоей.
НЕ УБИВАЙТЕ АНГЕЛА В СЕБЕ
Не убивайте Ангела в себе.
Не подрезайте, не ломайте крылья.
Не поддавайтесь алчной ворожбе,
сулящей Вам земное изобилье.
Пусть взор Его и горек, и суров,
когда сбиваетесь на путь порочный, -
но только Он дарует Вам любовь.
Он - Ваш связной с Небесным домом Отчим.
Он может Вас покинуть навсегда,
внезапно ощутив себя помехой!
Тогда так больно упадет звезда,
вибрируя в душе протяжным эхом.
И возликует сытое нутро,
пустую душу заполняя смрадом!
Ведь даже роскошь замков, царский трон
без теплоты душевной станут адом…
Не помогайте дьяволу в борьбе.
Не позволяйте мыслям злым гнездиться.
Не убивайте Ангела в себе!
Ему так трудно будет возродиться…
И если Вам надежда дорога,
что Ангел Ваш еще звенит крылами,
освободитесь из тенет врага,
скрепив союз меж сердцем и делами.
© Сирота Л.М., Киев, «Радянський письменник», 1990