Черный пес, я тебя не увижу,
Черный пес на пороге моем,
Подойдет он ко мне и оближет,
И исчезнет, как детский фантом.
Тени твердые встанут над нами,
Свет томит, будто воздух в грозу,
Мой рассудок, как красное знамя,
Поднимает распятье в строю.
Вся Москва покрывается снегом,
Воздух пахнет постом и горчит,
Я закрашу сомнения мелом,
И мой ангел к волхвам улетит.
Полюбил я дорогу на запад,
Вифлеем я на Рейне найду,
Но боюсь лошадиного храпа,
Слышу Ирода я за версту.
И по комнате твердо и честно,
От стола до ребенка пройду,
От иконы до судного места —
Только слог или шаг в высоту.
Горизонт, словно шаль на комоде,
А улыбка, как пламя свечи,
Ждут всегда в христианском народе,
Что Мария прижмет всех к груди.
Я страну настигаю не сразу,
Я петляю, как заяц в степи,
Наизусть повторяя приказы,
И сгорая, как спичек огни.
Карусель остановится ночью,
Я последний билет сохраню,
Всех, кто был до меня непорочен,
Я с собою на небо возьму.
Индевеет в груди от мороза,
Ветер сном, как листком, шелестит,
Лепестки освященные розы
Богомольцы в горсти унесут.
В города я войду к иноземцам,
Всюду немцы, как тени в аду,
Рубят члены друг другу тевтонцы,
И уходят страдать в тишину.
Рождество — это праздник пасхальный,
Не заметить нельзя вдалеке,
Что рождение было буквальным,
Ведь Царь умер потом на кресте.
Твердь разверзлась дождем на закате,
Хлябь всосала людскую беду,
Протестантские корни в Пилате,
Покопавшись, наверно, найду.
Протестанты, — с их верой оральной, —
Будто сытые жирные псы, —
Вместе с ними их Лютер брутальный, —
Лаем гонят меня на костры.
Жгут меня они в полном объеме,
У них нет постижения тьмы,
Смерть проявится в черном разъеме —
Под баварские ритмы войны.
Голова заболит перед плахой,
И палач поплюет на топор,
Я шагну на помост не без страха, —
Мой последний сегодня позор.
Растворяются кости от боли,
Кровь взрывается, будто гранит,
Труп посыпет Бог крупною солью,
Чтоб не сгнил, пока к небу летит.
Судный день удручающе нуден,
Я воскреснуть успею всегда,
Лишь бы ужас божественных буден —
Был всего лишь огнем от костра.
Стрелы носят распутный характер,
Распускаются кровью в груди,
Пробивая природный катетер,
Изучают сердца и кишки.
Легендарный поход за мощами
Остается в угарном бреду,
Крестоносцы своими мечами
Вырубали волхвов из груди.
Райнальд слыл устрашающе резок,
Отрекаясь от папской буллы,
Он, под скрип деревянных повозок,
Постигает святые дары.
Чудно светит луна над дорогой,
И конвой бесконечно устал,
Рождество обретает погоду
И германский дурной карнавал.
2002, 2003
Из цикла "Параллельный ветер"