***
Дожди сошли, открылось: там – звезда.
Она была и не перебегала
В другие небеса, пока слюда
Набрякших облаков ее скрывала.
Вот видишь, все и кончилось опять.
Как грустная поездка в неизвестность.
Ну, как там в неизвестности, беззвездность,
Безвестность, бессловесность, благодать?
А было ли чего тебе терять?
Пойдем покурим в тамбуре мои.
Из одного мы вылеплены теста,
В одном котле и варимся. Смоли
Цыгарочку и Господа моли,
Чтоб оставалось все, как до отъезда.
* * *
Полон не ответов, но вопросов,
Торопясь к последней литургии,
Бегает по кладбищу Иосиф,
Ищет место свято для Марии.
Ищет место пусто для ночлега,
Просит разрешенья у начальства.
А начальство пучит от нахальства:
- Пусть себе возносится на небо!
А ее в соборе отпевают,
А куда везти еще не знают.
Потеснитесь, кости на погосте.
За стопарь удавятся лопаты.
Ты куда теперь, Мария? – В гости,
Господа пути витиеваты.
Спи, Мария, местная бродяга.
Все на свете выдержит бумага.
* * *
Позабыв и то, что читала из
Иоанна, Павла etc,
Я сама себе сочиняла жизнь.
Сочиняла с вечера до утра.
А с утра до вечера словари
Изучала, книжки и жития.
Говорил Господь: - Выбирай, бери,
Хороша вот эта, она – твоя.
Быт налажен в ней и любовь цела.
А я ночи поздней опять ждала.
Понимаешь ты, я сошла с ума,
Я сама губила себя, сама.
И в молчаньи небо тускнело вдруг
Надо мной среди светового дня.
Горевал Господь, выпускал из рук.
Говорил: - Теперь не зови меня.
И огладив бороду, уходил,
Улыбаясь дымчато, словно кот.
Он и Сам – Поэт, Он и Сам – Один,
Он и Сам не ведает, что нас ждет.