Вечер. Огни аэропорта…
Мельтешение людей с чемоданами.
От самолетов взлетающих
шума щедрый напор. Так
с девяти пост утреннего, неба чрево рваное
тошнило месяцем, выплывающим
из пены облаков,
по окнам стекающих жидкою слизью.
Шумно. Иностранцы щерятся белозубо,
разговаривают. Гулкая давка звуков и языков.
Слов не разбираю за фисташковой грызью.
Мать средних лет с девочкой – юбка
все еще выше колен; дочка с плющевой игрушкой.
Левым ухом украл диалог – француженки.
Торопятся – вылетают через тридцать минут.
Я – через час, долгий и скучный,
нёбу напоминающий, что простужен,
развивающий носоглоточный неуют.
Перелет выпал из памяти глубоким сном,
посадка – дремотой. Направляясь к выходу, понял, что голоден.
Зашел в кафе – беспосетительно.
Я к стойке с барменом, смотрящим в телевизор уставшим лицом.
Взял меню, глянув на мелькнувший стремительно
самолетными обломками экран. Новый день,
разделяясь между стейком и ростбифом, начинался вопросительно.