Это снова я, мой прежний друг с «не»:
Не-когда не-жный со мной, не-мой и не-верный,
Совсем не-забытый, но теперь уже не-знакомый м-не,
Не-впол-не везучий и, как следствие, не-рвный.
Уж за полночь. Мой Германн работает ночью.
Сторожит. И я стерегу, как старуха,
Свое богатство — собранные в три тома строчки
Бродского — и изъясняюсь сухо
Перед тобою. Октябрьское снегокруженье
И Бродский, в преддверье о нем доклада,
Напомнили мне о твоем рожденье.
Посему и пишу. Посему и рада
Поздравить и напомнить тебе о себе. Но уже в мажоре,
Без тоски и без излияний простосердечных.
Как у вас? Висят ли леса на твоем соборе?
Как твоя большая Нева и прочие мелкие речки?
По-прежнему ль ветер, в огромной ржавой трубе
Гуляя, насвистывает мелодию злую,
Навевает тоску по весне? Не грусти. Я к тебе
Скоро-скоро вернусь насовсем. А пока — целую.