Из прохудившихся зеркал текла усталость;
Тропу бессмертья торя в одиночку,
Душа скиталица несла в котомке талость,
Как Вечный жид, не в силах выпестовать точку.
Её подстерегали зной и голод,
В колоду вечера вонзаясь, час мясник
В кровавом фартуке кромсал закатом город.
Земля лежала, вывалив язык;
На облаках запёкшуюся алость
Являла освежёванная высь,
Клыками в ногу путнице впивалась
Роскошная, как гибель Трои, рысь,
А впереди мелеющий поток
Лениво гниль блескучую катил,
И на вонючий выползал песок
Из мутных вод голодный крокодил.
Душа, поддавшись натиску соблазна
Растопленых дыханьем боли благ,
Из рук судьбы брала покорно и безгласно
Как способ видеть шутовской колпак.
Что было мочи в ночь огнями город грёб,
Толпою утлой наполняя кабаки,
В которых Каины, булыжа пьяный трёп,
Подмешивали в пойло кулаки.
На площади столицей всех голгоф
Пила корнями виселица голь,
Вниз головой на ней детей и дураков
Болтался царь, деля чело на нимба ноль.
Искатель истины, комедиант и маг,
И царь повешеный сошлись на ринге в клинче,
И капюшон отшельника, корону и колпак
В усмешку заточил да Винчи.