Военной гаванью стоит древний город.
Там в душах жителей сидят серп и молот.
Так, как и дОлжно, жизнь идет в нем – морская.
Ложатся дамбы, в город волн не пуская.
Там крейсер сутками стоит на приколе.
А капитан внутри сидит на уколе.
И голый селезень, лежащий на стуле,
уже не против стать идущим в кастрюлю.
Там дочка боцмана, юля под лежащим,
на миг становится не принадлежащей
тому, кто в камере сидит, раз посажен,
и срок кому идет большой за покражу.
Там помнят всех своих сидящих собратьев,
и громкий гул стоит порой на собраньях.
А маршал после них, войдя во светелку,
ложится в койку с наилучшею телкой…
И я там был, ходил под знаменем красным.
Стоял на вахтах, глядя вдаль безучастно.
И на губе сидел за дух в теле винный,
лежал на пару с этой всею мариной.
Приходит срок, и батарейка садится,
встают часы, в руке сдыхает синица,
стремимся посуху туда, где все ляжем;
где вьют венки и ленты милями вяжут…