Приходит время утоленья жажды,
Мы в этом убеждаемся воочию…
Я знаю, что когда-нибудь однажды,
Я перестану просыпаться ночью.
А ты, в свеченьи утлого восхода,
Вновь сделаешься доброй… и беспечной,
Но никогда, как прежде, мимоходом,
Не окунешь свои ладони в вечность.
Тогда хламиды мрачного покроя
Надвинут наши тени, слившись с ночью,
И странное желание покоя
В труху сминает гордый позвоночник.
И, сам теряясь в отблесах оконных,
Смирившийся с сияньем звездным, вечер
Надавит обессиленной рукою
На некогда приподнятые плечи.
Не потревожа стон акордов струнных,
Не пряча глаз в унылых складках мрака,
Мы не решимся в миг тревожно-лунный
Завыть больной рассерженной собакой.
Не преклоняясь к пыли придорожной,
Не стукаясь отшибленными лбами,
Не вспомним мы, как раньше, что возможно
Шептать "люблю" разбитыми губами.
И в листопадных сумраках аллеи,
В компании недвижных хладных статуй,
Мы станем старше, чище и мудрее,
Остатки боли полностью утратив.
Под льдистым панцырем скопившихся забот
Глубины памяти застынут без движенья…
И ты не та, и я… двно не тот…
Нам не узнать друг друга в отраженьях
Ветрин блескучих и под образами
В церковный звон мы вери мбольше, только
Мы разучились видеть мир глазами
Голодного взъерошенного волка.