К.Н. и А.Д.
Пока по нотам пробегает дрожь,
Пока они толпятся на пюпитре,-
Ты замираешь, ты невольно ждешь
Аккорда, взмаха палочки, молитвы…
И ты молчишь, надеясь, что гроза
Швырнет в лицо строку порывом ветра.
«Есть много, друг Горацио…», что за
Пределом понимания сюжета.
Но тот же плющ, проклюнувшись в строке,
Напоминает о потугах роста,
И фразы, как браслеты на руке,
Не отражают настоящий возраст.
И потому пока еще покой,
И мало тем из коих нет возврата,
И черновик становится тропой
К шагреневой судьбе комедианта.
***
Я понимаю – август миновал,
Точнее – перешел в режим скольженья
По грани полированных зеркал
Подернутых туманным отраженьем
В котором, где-то сбоку ловит глаз
Незавершенность вычурного жеста
Но это было раньше, не сейчас -
До грамоты, до памяти, до детства.
А ныне все как будто не всерьез,
А ныне духота и недомолвки,
И выстроились образы берез
Вдоль памяти, по внешней окантовке,
Вдоль тех дорог, что пылью замело
По воле нерадивого эстета.
Пора понять, что пыльное стекло
Не отражает сущности предмета.
Пора забыть дорогу на вокзал
И ограничить будущность сабвеем.
Я понимаю - август миновал,
И я его нисколько не жалею