Я сошью себе крылья из новенькой кожи
И оклею гусиным пером.
Их жара не иссушит, мороз не скукожит,
Крылоруб не снесет топором –
Потому что я их никогда не надену,
Это слишком пижонский прикид.
Я их лентой свяжу и повешу на стену,
Пусть глазеют на них дураки.
Пусть гадают, откуда такие трофеи –
То ли ангела я подстрелил,
То ль Пегас в гараже у меня, сатанея,
Месит воздух обломками крыл,
То ли сам по ночам я меняю обличье,
Обретая крылатую прыть,
Чтобы вклиниться в сонное сонмище птичье –
Серых уток на завтрак добыть.
Я солидно молчу, пожимаю плечами,
Мол, и сам уже помню с трудом.
Ах, соседи, соседи, не вы ли кричали,
Что удел мой – ближайший дурдом?
А теперь вы способны лишь бекать и мекать,
Скудный ум свой загадкой дразня.
Я по вам, дуракам, изучу человека,
И трактат мой прославит меня.