1.
Лапы каштанов нависли дремотно.
Бродит под ними Старик-Жаровей.
Мёдом наполнил свой посох старинный.
Вот где начало стихийных кровей!
Он развернёт своё тело над зноем.
Липовый хмель побежит по рукам.
Ягодным соком наполнятся губы.
Тесно в ладонях июньским векам.
То ли старик? То безумное Лето.
Выплеснет Силу загаром с лучей.
Солнечным взором натешится властно
И погребёт под приливом ночей.
О, мой Старик! Сердце хочет в невесты.
Духом Пустыни струятся глаза.
Алые Зори упали. Навечно ль?
(Слишком мечтательной стала Гроза!)
2.
Тихий маленький бар… Саксофон и закат.
Поцелуй абрикосовый – бархатный сон.
Ну, Старик-Жаровей, кто во всём виноват?
Саксофона ль печальный оранжевый стон?
И на персика коже повиснет слеза,
Нагреваясь от горя свирепых свечей.
И на кольцах упрямо сверкнёт бирюза,
Обжигаясь о знойные вихри плечей.
Ты коснёшься щекой абрикосовых грёз.
И исчезнет металл, прожигающий стих.
Горизонт обнажится как ложе из роз.
И навалится вечностью бархатный миг.
1998.