Жил пророк, где-то на Дерибасовской,
Водку пил, да по бабам похаживал.
Да не так ходил, честно, ухаживал,
Но профан он, видать, в части бабсовской.
А народ у нас всё ж любознателен,
Хоть и морду набили с острасткою,
Всё же шли с пузырём, да с опаскою,
Чтоб узнать, чем он так знаменателен.
По началу, ведь, все с недоверием:
«Эка невидаль, эти пророчества!»
Но со временем мантикотворчество
Обросло некоим суеверием.
То обрадует скорой зарплатою,
То предскажет утехи любовные,
Словом, люди несли свои кровные,
За блаженного этого ратуя.
Время шло, и толпа возжелателей
Всё росла, и приём стал по записи.
И в подъезде сакральные надписи
Пополнялись когортой писателей.
«Здесь был Вася» и прочие хроники
Раздражали соседей по лестнице.
Все, мечтая, когда ж он повесится,
Наложили табу на поклонников.
Только он не забился в истерике,
А направил стопы в телевиденье,
Это, типа, мол, новое виденье,
Тайны, мистика и эзотерика.
И тогда по каналу центральному
Стал вещать он народу по пятницам.
Бывший бабник, провидец и пьяница
Стал профессором мира астрального.
Тут закончить рассказ не мешало бы,
Каждый смог бы добиться не меньшего,
Но однажды, какого-то лешего,
Вдруг посыпались тоннами жалобы.
Чтоб не кончилось дело шумихою,
Все для виду немного поохали,
Наградили пророка пороками,
И программу прикрыли по-тихому.
Словом, как-то не по-человечески
Проводили, без песен, без почестей.
И сбылось наконец-то пророчество:
Не видать нам пророков в отечестве…
2003 г.