Отлистывая вывески, фасады,
Бежит девчонка от беды и морока –
По черным плитам собственного ада,
По улицам растерянного города.
А морок – следом. Искаженной тенью –
Вдоль по стене. И под ногами – наледью.
И– всполохами боли и смятенья –
В щенячьем плаче оглушенной памяти:
Аптека. Переулок. Светят фары,
Двойным ножом распарывая сумерки.
Вы здесь в обнимку шли по тротуару…
Давным-давно. Когда еще не умерли.
Когда любили оба. Значит, жили…
Смеялись над компьютерными глюками…
Стой! Хватит! Ты пока что не в могиле.
Ну, дай-ка обниму и убаюкаю.
Я тоже в черном корчилась пожаре:
Ушел. Казалось, что с бедой не справиться…
А через год погиб на Кандагаре,
Оставив сына и вдову-красавицу.
А так, ты мне поверь, гораздо хуже…
Не дОпито, не прОжито, не пройдено,
И некому, гордясь любимым мужем,
Сказать: уж, не такая, мол, уродина…