Звуки перетекают медленно, они не причинят тебе вреда.
Все началось тогда, когда тот парень отрезал себе палец. На ноге, фалангу. У него была депрессия, и я знала, почему. Я знала, но ничего не могла или не хотела сделать, потому что каждый должен это сделать сам, если он любит. Забрать то, что принадлежит тебе. Он не сделал этого. И поплатился. Он попал в психбольницу. Когда я узнала об этом, у меня поднялась температура, я тоже заболела. Я хотела пойти к нему, но не пошла. Я была беременной. Я толстела, и меня тошнило от еды. Я чувствовала, что беременность держит меня в клетке. Маленькая клетка внутри меня с крошечным зародышем моего ребенка. Она не пускала меня. Она росла, и джинсы уже застегивались с трудом. И тогда я решила убить своего ребенка. Мой муж просил меня не делать этого, но я знала, что не смогу смотреть в глаза тому парню, который убил свою фалангу из-за меня. Я решила убить своего ребенка.
Я колебалась, и врач тоже колебался, потому что был большой срок. Но мы, как преступники, сделали это. Страшась и чувствуя стыд, но не чувство раскаянья, нет.
Начиналось лето. Трава звенела все громче и громче, птицы изнемогали от мучительных мелодий, наполнявших их. Маленькие птичьи сердца разрывались во время песен, и пернатые тельца стремительно рушились вниз. А я летала под наркозом, летала как никогда. Выше этого полета, уводившего меня вглубь вселенной, не было ничего. Счастье заполняло меня, оно замещало все прежние чувства – боль, раскаянье, страх, горечь. Я чувствовала это сквозь наркотический сон, я чувствовала счастье, когда проснулась в больничной палате, я чувствовала счастье, когда врач вел меня по больничным коридорам к выходу. Я была пустой, клетка отпустила меня, а врач держал меня под руку, еще покачивающуюся от наркоза. Он сказал мне: “Господи, ну и наболтала же ты под наркозом!” И покраснел. Он написал свой телефон на бланке первичного осмотра: “Понадобится, звони”. И посмотрел вслед с надеждой.
Муж усадил меня в машину, а я все думала, что же такого я могла наговорить доктору, из-за чего он смотрел так взволнованно на прощанье?
Я болела, я знала, что буду болеть, разрушение у меня в крови, и любое вмешательство извне мой организм воспринимает как повод к атаке против этой жизни. Он давно не хочет делить с моей грешной Душой место под Богом. Но мой разум не дает ему разрушиться. Я купила шприцы и таблетки, ставила уколы и заваривала таинственные травы, наполненные целебных сил
.
Лето продолжается, оно становится знойным и ярким, ветры изнемогают от жара, скопившегося на поверхности земли, люди спасаются в реках и водоемах. Я жду: “Что такое должно случиться со мной, чтобы я так остро чувствовала счастье?” Я жду.