Боязнь себя – сжигая киловатты,
Килокалории – полночного Арбата,
Каких-то фееричных площадей
И наглухо бесцветных переулков
Мелькают ленты.
Для щеки моей
Нет более желанного момента,
Чем ткнуться в неподвижное плечо
На чужаками пахнущем сиденьи
И слушать твои песни ни о чём
На древнеарамейском.
Вожделенье
коснулось пересохших губ лишь в том,
Чтоб пальцам рвать у минералки крышку,
И горлышка, охваченного ртом
Моим, твоим, – коснуться языком
И телу дать хоть в этом передышку,
Танцующему даже в полусне.
Тебя, обожествленного другими,
Я знаю лишь на ощупь – но во тьме
Довольно и того.
Наполовину
не верую в прощанье,
на спине
Разгоряченной чувствуя ладони.
И, наконец, осознаю вполне,
Что мне теперь никто не посторонний.