Но если твоя тишина тише, и если твои чудеса горше…
Полковник, которому все пишут, загнулся со скуки на днях в Польше…
Таких одиночеств не дай, Боже, чтоб не продохнуть, как в метро в давку…
Но если твои голоса строже, и если, читая тебя, Кафка
Сказал: «безысходность - не мой профиль», спалив свои замки по шесть в связке…
Зачем тебе дерзкий изгиб брови, когда твой любезный палач ласков?
Прости ему… дважды, и трижды, и выждав, прости ему каждый глоток этой жижи,
Что подан десертом… он будет обижен, он даже захочет придвинуться ближе,
Он не поддавался прощениям прежде,
бодяжил живую и мертвую воды:
чуть больше живого – надрывная нежность…
не спрашивай больше, кто больше - продано.
Все продано, всунуто в толстые сумки… несун за несункой, несун за несункой.
Но не убирай опустевшую чашу
с отколотым краешком, каплей мертвящей
тебя он одарит, такому везенью еще не придумано имени, верно…
Прости ему… даже назвав Настоящим не силу, а слабость, не верность, а скверну…
Детали давайте считать лишним… пока не сломали, катись, грошик…
Но если твоя тишина тише, и если твои чудеса горше…